— Фрэнк, ради бога, прошу тебя, — ноет Уоллес. Фрэнк моргает, вытирает с глаз капли отравленного дождя. Именно тогда он различает каракули на бортике фонтана, неуклюже раскоряченные буквы, выписанные чем-то черным и жирным, что не под силу смыть даже ливню. Слова длиной в полметра, поэтому ему приходится обойти фонтан кругом, чтобы прочесть надпись целиком. Уоллес наступает ему на пятки, проклиная Фрэнка, чертову погоду и ебнутого сукина сына, способного расчленить человека и выбросить в городском парке.

— По, — говорит Фрэнк. Наконец-то он может отвести взгляд, словно сдал какой-то экзамен. Сквозь раскачивающиеся ветки посмотреть вверх, на грозовые тучи, что мчатся над головой.

— Ты о чем, мать твою? — Уоллес давится последним словом и вынужден отвернуться.

— Завтра он меня покинет, — начинает Фрэнк, повторяя маслянисто-черную надпись, цитируя воспоминание времен начальной школы. — Это из По. «Ворон», ну ты должен знать, Эдгар Алан По? «Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда».

— Как… — Уоллес начинает было и запинается, сглатывает, прежде чем продолжить. — Как скажешь, Франклин.

Потом он отходит от фонтана, перешагивает через ленту и его тошнит на траву. Фрэнк не двигается, не сводит глаз с туч. И вдруг понимает, что голова перестала болеть.

В кухне своего большого дома человек, который сегодня Джордан, слушает радио, заканчивая завтрак: консервированная рубленая солонина и консервированная кукуруза. Старый переносной Sony на столе — единственный приемник в доме, и он аккуратно обернул тремя слоями фольги все, кроме антенн. Нарисовал на ней подобающие символы красным и черным нестираемыми маркерами для абсолютной уверенности, что ни блуждающие сигналы, ни усиленные космические лучи, ни телепатические волны, действующие на подсознание, не пробьются к нему Снаружи. Приемник всегда настроен на WWOZ 90.7, потому что джаз — единственная музыка, которая ему нравится, в которой — он более-менее уверен — нет Их влияния.

Однако сейчас он слушает новости, в основном репортажи о тропическом шторме, который вот-вот назовут ураганом. Ураган Майкл. Он думает: как уместно — небесное отмщение мчится через Мексиканский залив на бурлящий вавилон Нового Орлеана. Если бы он верил в Бога или богов, то увидел бы в буре подкрепление свыше, направленное ему в помощь против черной крылатой твари из снов и видений. Но он неверующий, так что приходится довольствоваться метафорой и абстрактным утешением.

Джордан подцепляет вилкой еще сладкой желтой кукурузы и слушает, как мягкий мужской голос докладывает о найденном на заре в парке Одюбон теле. Без подробностей. Ни намека на время и усилия, затраченные на мальчишку, но Джордан уже привык к подобным неточностям. Они боятся сказать правду, боятся напугать массы, живущие между молотом Их вторжения и наковальней его противостояния.

— Согласно источникам, тело было сильно изуродовано, но полицейское управление Нового Орлеана отказалось подтвердить или опровергнуть эту информацию на данный момент. Оно также отказалось прокомментировать возможную связь преступления с убийствами Потрошителя с улицы Бурбон.

Это вызывает у Джордана осторожную, сдержанную улыбку. Улыбку самодовольства, которая заставляет его немножко устыдиться. Кто-то заметил, думает он. Сколько они не пытаются скрыть, кто-нибудь всегда замечает.

— Потенциально связанное с этим сообщение, — говорит диктор. — Тело детектива Джеймса Унгера из отдела убийств Шестого участка было обнаружено сегодня утром в его доме, смерть наступила от огнестрельного выстрела в голову. Источники, близкие к полицейскому управлению, утверждают, что детектив Унгер мог покончить с собой вследствие самоубийства его партнера пять дней назад, хотя не исключена инсценировка.