– Надеюсь, что нибудь съестное, – проворчал Пенда. – Хорошо бы свинью. Да все, что бегает, пойдет. Я наелся вяленой рыбы так, что до Судного дня хватит.

Но то, что нашел Горм, не стал бы есть даже вконец оголодавший пес.

– Я думал, там эль. Ну, или вино. – Датчанин стоял у открытой бочки, уперев руки в бока.

Все сбежались посмотреть на находку в надежде пропьянствовать оставшуюся ночь. Рольф кивнул Горму. Тот ухватился за край бочки и повалил ее набок. На пол выплеснулась жижа, а вместе с нею – пять отрубленных голов. В воздухе тут же засмердело. Если б не землистый цвет, можно было подумать, что головы отрублены сегодня утром.

– Боги славные! – воскликнул датчанин. Пенда осенил себя крестом, когда Бирньольф подцепил одну копьем.

– В жижу, наверное, добавлено какое то зелье, – сказал Рольф, – не похоже, чтобы бедняги перед смертью дышали тем же воздухом, что и мы.

Мне подумалось, что Рольф прав, потому что шеи были не окровавленными, а такими же пепельно серыми, что и сами головы.

– А мы еще кое что нашли. – Датчанин по имени Туфи размахивал в лунном свете серебряным крестом.

Датчане отшатнулись, но Туфи нисколько не смущало, что крест может обладать какой нибудь магической силой, и он продолжал махать им, пугая товарищей.

– В запертом сундуке лежал, завернутый в гнилую шкуру. Тяжеленный! Представьте только, сколько гривн или браслетов можно из него наделать, – ликовал Туфи.

«Да уж», – подумал я. Крест был длиной с мою руку.

– Уверен, это вон того, – сказал Пенда, указывая на голову с русой бородой, более ухоженной, чем у нас, что было странно, учитывая обстоятельства.

– Значит, Белого Христа синелицые тоже не любят, – сказал Бирньольф, накручивая заплетенную в косу бороду на толстый палец. – Может, надо было торговать с ними, а не убивать… Отдали б им христиан Сигурда, а они нам – своих женщин.

Датчане загоготали, а я не стал объяснять Пенде, что он сказал.

– Лучше радуйся, что не твоя голова мокнет в чане у синелицых, – сказал я Бирньольфу.

Датчанин кивнул.

– А теперь – за работу. Если мы все правильно рассчитали, времени мало. Соберите серебро, какое найдете, и сожгите все, что горит. Потом соберемся у Титьки Герд. – Я указал на странную пустую башню. – Если попадутся горшки, набейте их землей и тоже тащите сюда.

– У себя на родине мы едим мясо, а не грязь, Ворон, – сказал, сдвинув брови, высокий датчанин с седоватой бородой.

– Горшки для того, чтоб сверху кидать, а не для стряпни, – объяснил я. – Но еда нам тоже нужна, так что тащите всё; козы две три не помешало бы. И головы захвати, Горм, – сказал я, глядя на датчанина. – Они ведь тяжелые, так?

– Да как любая голова. – Горм пожал плечами.

– Вот и неси, – повторил я. Затем повернулся и направился к Гердовой Титьке, по пути пнув лающую собаку и чуть не лишившись за это ступни.

Позже, когда моих ноздрей достиг запах жарящегося мяса, от которого рот наполнялся слюной, я подумал, что нам должно повезти больше, чем христианам, чьи головы теперь торчали на копьях у датчан за спинами.

Глава 4

Синелицые пришли, когда на востоке заалел рассвет. Сначала появились всадники на высоких, тонконогих скакунах. Они выстроились в линию на поросшей подлеском кромке холма, что доказывало, что враги неглупы. Наверное, проскакали сначала по берегу, высматривая корабль. Если так, то Огн с датчанами на «Морской стреле» уж точно их заметили, отплыли подальше и укрылись в бухте недалеко от берега. Однако синелицые отрезали нас от моря и собирались прикончить.