– И ты больше не пьешь? Доктора говорят, что твоя жажда не поможет выздороветь, потому что обостряет подагру и воспламеняет печень.

– O, я был хорошим мальчиком, можешь не беспокоиться! – с раздражением проворчал Эдуард, немедленно пожалев об этом. Уже три месяца Ричард навещал его почти каждый день. Даже собственная жена и дети не так часто посещали его – впрочем, они подчас раздражали больного, и он рычал на них, что, возможно, играло свою роль в том, что их визиты стали более редкими.

Они с Ричардом были знакомы еще до того, как он стал королем, до того, как женился, до того, как на свет Божий появился выводок его детей. Эдуарду подчас казалось, что один только Глостер способен смотреть на него и видеть его таким, каков он есть. И это не всегда было приятно.

– Ричард, я поставил собственную печать на несколько новых законов и отослал их в парламент, – сказал монарх. – Там, в папке, отложены копии для тебя. На тот случай, если я умру.

Его брат фыркнул:

– Сколько там тебе лет? Сорок? Люди и постарше оправлялись после апоплексического удара, братец. Другое дело, что ты позволил себе разжиреть…

– Самую малость… – признал собственную вину Эдуард.

– И, кроме того, ты, как воду, хлестал этот мерзкий арманьяк. По бутылке в день? Или по паре?

– Бренди для меня – что материнское молоко, – сознался король. – Я не мог отказать себе в этом удовольствии.

Ричард усмехнулся детской обиде, прозвучавшей в его голосе.

– Эдуард, ты отвоевал корону, когда мне было еще восемь лет. Я отправился вместе с тобой в изгнание, и у нас не было ни гроша за душой. Я сражался рядом с тобой, я видел твою победу над всеми нашими врагами. Я верил тебе и по-прежнему верю. – Он заметил, что король готов прервать его, и, присаживаясь на край постели, остановил его движением руки. – Ты всегда был мне старшим братом и вторым отцом… Я всегда нахожусь на твоей стороне. Помилуй Бог, ты не можешь не знать этого! Я отправился по твоему приказу в Шотландию, в эту безумную авантюру, разве не так? Ты сказал: «Ричард, ступай на север! Посади на трон моего друга Олбани, и мы завоюем Шотландию!» И я выполнил твой приказ, понимая, что это безумие. – Глостер усмехнулся, и в его глазах замерцал огонек. – Видит Бог, я сделаю все, что ты попросишь, Эдуард, ибо просить – твое право. Ты меня понял? Но я не буду говорить о твоей смерти, не буду – и всё.

Протянув левую руку, больной неловким движением пожал пальцы своего брата. Этот жест напомнил обоим о том, как ослабел король, и заговорил он, не глядя на Ричарда:

– Однако кое о чем я должен сказать тебе. Так что послушай. Этими документами я назначаю тебя лордом-протектором. Когда-то, много лет назад, титул этот был возложен на нашего отца – после того как Генрих впервые заболел. Он предоставляет тебе все права, нужные для того, чтобы стать над желаниями всех прочих. Он делает тебя королем во всем, кроме имени, – и он потребуется тебе для того, чтобы охранить моего сына Эдуарда. – Движением руки монарх пресек возражения. – Если я умру, ты назначишь себя регентом до достижения им возраста, когда он сможет править самостоятельно. Я… я хочу надеяться на то, что ты будешь добр к нему. Ему не довелось испытать тех страданий, которые выпали на нашу с тобой долю, брат. Возможно, поэтому он такой мягкий. Я отослал его к лорду Риверсу, чтобы тот сделал из него мужчину, однако из этого ничего хорошего не вышло.

– Ты говоришь ужасные вещи, но ладно, – сказал Ричард. – Если случится худшее, я стану наставником твоего сына.