Премьер-министр тем временем перешёл к роли Израиля в отношении Ирака и трижды напомнил госсекретарю, что они были заодно во время операции «Буря в пустыне», когда «скады» падали на Тель-Авив и Хайфу, а не на Нью-Йорк или Литл-Рок. Это позабавило Скотта, поскольку на своей прошлой встрече Рабин сказал: «Нью-Йорк или Кеннебанкпорт».

Продолжая, Рабин заявил, что у него есть все основания полагать, что Саддам вновь создаёт ядерное оружие и Тель-Авив с Хайфой станут первыми целями для его боеголовок.

— Не забывайте, господин секретарь, что нам однажды уже приходилось выводить из строя его ядерные реакторы, — сказал премьер-министр. — И если понадобится, мы сделаем это ещё раз.

Кристофер кивнул, но ничего не сказал.

— Если иракцам удастся преуспеть в создании ядерного оружия, — продолжал Рабин, — то никакие компенсации и сочувствие нам уже больше не помогут. И я не хочу, чтобы с народом Израиля случилось такое, пока я являюсь премьер-министром.

Кристофер продолжал хранить молчание.

— В течение двух лет после окончания войны в Персидском заливе мы ждали, что Саддам Хусейн падёт либо от руки собственного народа, либо под влиянием внешних сил, подвигнутых вами. Теперь же народ Израиля с каждым месяцем все чаще задаётся вопросом, а была ли вообще одержана победа в операции «Буря в пустыне».

Кристофер по-прежнему не перебивал премьера.

— Правительство Израиля считает, что оно достаточно ждало, когда другие завершат начатое. Поэтому мы подготовили собственный план физического устранения Саддама Хусейна. — Он сделал паузу, чтобы присутствующие осознали смысл сказанного. — Мы нашли наконец способ, как прорвать заслоны охраны вокруг Саддама и, возможно, проникнуть в его бункер. Но даже при этом данная операция будет потруднее тех, что привели к захвату Эйхмана или освобождению заложников в Энтеббе.

Госсекретарь поднял взгляд.

— И собираетесь ли вы поделиться своим знанием с нами? — спросил он ровным голосом.

Скотт знал, каким будет ответ, ещё до того, как премьер открыл рот, и подозревал, что госсекретарю он тоже уже известен.

— Нет, сэр, не собираюсь, — ответил Рабин, глядя в лежавшую перед ним бумагу. — Я сделал это заявление только для того, чтобы не пересечься с вашими коллегами из ЦРУ, поскольку у нас есть информация о том, что они в настоящее время тоже рассматривают аналогичный план.

Декстер Хатчинз стукнул кулаком по колену. Скотт быстро черкнул на бумаге два слова и передал записку Сьюзан. Она сняла очки, прочла послание и обернулась назад. Скотт настоятельно кивнул, и она, ещё раз подавшись вперёд, положила записку перед госсекретарём. Он заглянул в неё, и на этот раз его реакция последовала незамедлительно.

— У нас нет такого плана, — сказал Кристофер. — Могу заверить вас, премьер-министр, что ваша информация не соответствует действительности. — Во взгляде Рабина отразилось удивление. — И позвольте выразить надежду, что вы не станете предпринимать подобные действия, не поставив в известность президента Клинтона.

Имя президента было впервые пущено в ход для оказания давления. При этом Скотта восхитило то, что госсекретарь сделал это без всякого намёка на угрозу.

— Мне понятна ваша обеспокоенность, — ответил премьер-министр, — но я должен сказать вам, сэр, что если Саддаму будет позволено продолжать создавать ядерный арсенал, я не могу обещать, что мой народ будет сидеть сложа руки и смотреть.

Кристофер добился нужного ему компромисса и, возможно, даже выиграл немного времени.