Дортмундер еще покрутился по стоянке, размышляя есть ли у него время покататься на одной из машин. Мистер Ослиная Башка прошел обратно и они еще раз кивнули друг другу, вот и все развлечение. Дортмундер все-таки решил что никуда он не поедет кататься, в основном из-за того что он наверняка заблудится.

И хорошо сделал что не уехал, так как через десять минут в зале раздались аплодисменты и пара бывших фей вышла, чтобы побыть парковщиками. Дортмундер проплыл в потоке этих пресыщенных любителей театра и нашел Келпа с противоположной стороны, у кассы, где его кузен видимо истекал слюной над своим барышом.

— Прикольно было, — сказал Келп.

— Хорошо.

— И кончилось все не так как ты говорил.

Кузен появился из кассы с совершенно новым выражением лица — сморщенным и недовольным, словно он только что наелся навоза.

— Энди, кажется твой друг не понимает ни черта в сельском гостеприимстве.

Бессмыслица какая-то.

— Чего-чего? — не понял Келп.

— Так ты поговори с ним, Энди, — заявил Бокер.

На Дортмундера он не смотрел, но кивал в его сторону. Он походил на человека, которого разрывает надвое: злость мешает показать страх, а страх сдерживает гнев. Запор, одним словом.

— Ты поговори со своим другом! — сдавленным голосом сказал кузен. — Объясни ему про деревенское гостеприимство. И скажи ему что мы забудем…

— Если ты имеешь в виду Джона, то он здесь. Вот он.

— Хорошо. Ты только скажи ему что мы про все забудем и ни словом больше об этом не обмолвимся если он все вернет.

Келп потряс головой.

— Не понимаю о чем ты толкуешь! Что вернуть?

— Выручку! — крикнул Бокер, махнув в сторону кассы. — Двести двадцать семь билетов, не считая халявных и контрамарок, как у вас, парни. Двенадцать баксов с лица! Это две тысячи семьсот двадцать четыре доллара и я желаю их вернуть!

Келп уставился на кузена.

— Выручка с кассы? Ты не можешь… — Он повернулся к Дортмундеру, глядя на него во все глаза и недоверчиво, с сомнением спрашивая: — Ты? Да, нет, ты не мог! Естественно ты не мог! Или мог?

Дортмундера никогда еще несправедливо не обвиняли в чем бы то ни было, так что это для него было ново и изумительно и это его немного сбило с толку. У него было совсем мало опыта по части невиновности. Как себя ведут невиновные, как реагируют на обвинения? Он еле устоял на ногах, настолько его потрясла такая неожиданная невиновность. Колени дрожали, и он только смотрел на Энди Келпа и не мог ничего придумать в ответ.

— Кто еще здесь был? — настаивал на своем кузен. — Никого, все были внутри. «Не выношу Шекспира», так да? Нашел замену, черт возьми, и взял, а хозяина по боку!

Келп похоже начал приходить в отчаяние.

— Джон, — он заговорил как адвокат с полоумным свидетелем. — Ты же просто пошутил, так ведь? Повеселился немножко, ничего серьезного, да?

Может невинные люди говорят с гордостью и достоинством? Дортмундер попробовал:

— Я не брал денег!

Хотя вышло так же гордо как у индейки на столе в День Благодарения.

Келп повернулся к кузену.

— Ты уверен что они пропали?

— Энди, — ответил кузен, с большим нежели у Дортмундера достоинством. — Этот парень такой какой есть, но ты-то кровный родственник моей жены.

— О, братан, — запротестовал Келп. — Ты же не думаешь что я с ним заодно?

Это было хуже всего. Забыв про гордость и достоинство Дортмундер посмотрел на своего бывшего товарища взглядом преданной собаки.