– Только тронь! – донеслось до шофера.

Глаза у рыжей стали страшные, того гляди испепелит взглядом. Даже шофер оробел, хотя она на него вовсе не смотрела.

И Степан резко развернулся и скрылся во дворе. Николай потоптался‑потоптался и сделал вид, будто просто так вышел, воздухом подышать.

А из дома уже летели навстречу гостье еще две девушки. С криками облепили ее, будто маленькие. И перед глазами шофера вдруг встала сцена десятилетней давности: рыжая деваха, тощая, большеглазая, возится с чернявыми девчушками мал‑мала меньше.

Тут‑то он и понял, кого подвозил. А ведь говорили в селе про Зою, что она утопилась, и даже тело нашли ниже по течению. Жива, значит…

– Мы ведь думали, Зоя, что ты погибла, – плакала Людмила, младшая из девочек Степана. – Не ждали тебя!

– Кто не ждал, а кто и ждал, – загадочно бросила Марфа. – За себя говори, а за всех не надо.

– Так ты им ничего не сказала! – догадалась Зоя. – Неужели молчала с того самого дня?!

– Я подумала, пускай лучше считают, что ты умерла.

Марфа подняла на Зою заплаканные глаза и вдруг улыбнулась:

– А про тулуп‑то отец так и не дознался, куда пропал. Пригодился он тебе?

– Конечно, милая. Я его продала и билет на поезд купила. Правда, ехать тем поездом мне так и не довелось, но это долгая история.

Зоя почувствовала чей‑то взгляд. Из дома, прилипнув носами к окнам, на нее смотрели Степан, Надежда, Николай и Алевтина. Словно призраки прошлого… Но больше она их не боялась.

Зоя увлекла племянниц за собой:

– Идемте со мной, дорогие мои девочки. Нам с вами о многом надо поговорить.

Сидя на берегу реки неподалеку от того места, где она пряталась от братьев и Гришки‑парторга, Зоя рассказывала свою историю.

После того как она приехала в Москву, ей повезло: почти сразу она устроилась работать няней к двухлетней девочке.

– Поразительная была семья, такая душевная! Инна Павловна меня случайно в парке встретила, она там с внучкой гуляла, а я сидела на скамеечке и думала, куда мне податься. С вокзала вышла, а куда дальше идти, не знаю. А город вокруг, девочки мои, такой огромный! Я пошла, куда глаза глядят, и вышла к парку.

Там малюсенькая девчоночка ко мне подскочила и давай со мной играть. А я с ней, как с вами когда‑то. Бабушка ее расспросила меня – кто я и как в Москве оказалась – и вдруг предложила у них поработать. Я, конечно, обрадовалась. Но тогда и представить не могла, какая это удача – встретить на своем пути такую семью.

Инна Павловна мне все твердила: «У вас, Зоя, неожиданный и редкий для женщины талант – вы прирожденный чертежник». Она меня и в институт отправила. А потом к ней в гости приехал племянник из Куйбышева…

Зоя замолчала, улыбаясь.

– И ты в него влюбилась! – радостно закончила Людмила.

– Да. Мы с ним собирались пожениться, но тут началась война. Пришлось сыграть свадьбу позже, чем задумывали.

Она подмигнула Людке.

Зоя не рассказала племянницам, как погибли при бомбежке Инна Павловна и ее муж, как получила она похоронку на жениха и оплакала его, а Сережа вернулся через три месяца: похоронка оказалась ошибкой.

В Зоином изложении жизнь получалась как река, которая сама выносила ее к нужным берегам. И одна из сестер, Рая, тут же озвучила общее мнение:

– Ты, Зой, ужас какая везучая!

Все согласились. И сама Зоя, с тихой улыбкой глядя на лес за спинами девочек, в котором она когда‑то засыпала, уткнувшись лицом в высохший папоротник, тихо подвывая от боли и одиночества, согласилась:

– И правда везучая.

..