|
.. Телегин со взмахнутой гранатой навис над ними: - Бросай... И тут случилось то, чего никто из присутствующих, а в особенности Телегин, никак уже не мог ожидать... Немедленно вслед за вторым его окриком за ореховой одностворчатой дверью, ведущей из кабинета во внутренние комнаты, раздался болезненный крик, женский голос воскликнул что-то с отчаянной тревогой... Ореховая дверца раскрылась, и Телегин увидел Дашины расширенные глаза, пальчики ее, вцепившиеся в косяк, худенькое лицо, все дрожащее от волнения. - Иван!.. Около нее очутился доктор, схватил ее за бока, утащил, и дверца захлопнулась... Все это мгновенно перевернуло наступательно-оборонительные планы Ивана Ильича... Он устремился к ореховой двери, со всей силы плечом толкнул ее, что-то в ней треснуло, - и он вскочил в столовую... Он все еще держал в руках орудия убийства... Даша стояла у стола, схватилась у шеи за отвороты полосатого халатика, горло ее двигалось, точно она глотала что-то. (Он заметил это с пронзительной жалостью.) Доктор пятился, - вид у него был перепуганный, взъерошенный. - На помощь! Говядин! - прошипел он измятым голосом. Даша стремительно побежала к ореховой двери и повернула в ней ключ: - Господи, как это ужасно! Но Иван Ильич понял ее слова по-иному: действительно, ужасно было ворваться к Даше с этими штуками. Он торопливо сунул револьвер и гранатку в карманы. Тогда Даша схватила его за руку. - Идем. - И увлекла в темный коридорчик, а из него - в узкую комнатку, где на стуле горела свеча. Комната была голая, только на гвозде висела Дашина юбка да у стены - железная кровать со смятыми простынями. - Ты одна здесь? - шепотом спросил Телегин. - Я прочел твое письмо. Он оглядывался, губы, растянутые в улыбку, дрожали. Даша, не отвечая, тащила его к раскрытому окну. - Беги, да беги же, с ума сошел!.. Из окна неясно был виден двор, тени и крыши сбегающих к реке построек, внизу, - огни пристаней. С Волги дул влажный ветерок, остро пахнущий дождем... Даша стояла, вся касаясь Ивана Ильича, подняв испуганное лицо, полуоткрыв рот... - Прости меня, прости, беги, не медли, Иван, - пробормотала она, глядя ему в зрачки. Как ему было оторваться? Сомкнулся долгий круг разлуки. Избежал тысячи смертей, и вот глядит в единственное лицо. Он нагнулся и поцеловал ее. Холодные губы ее не ответили, только затрепетали: - Я тебе не изменила... Даю честное слово... Мы встретимся, когда будет лучше... Но - беги, беги, умоляю... Никогда, даже в блаженные дни в Крыму, он не любил ее так сильно. Он сдерживал слезы, глядя, на ее лицо: - Даша, пойдем со мной... Ты понимаешь. Я буду ждать тебя за рекой, - завтра ночью... Она затрясла головой, отчаянно простонала: - Нет... Не хочу. - Не хочешь? - Не могу. - Хорошо, - сказал он, - в таком случае я остаюсь. |
