|
.. Он перескочил через канаву, поднял нагайку и, обернувшись к растянутой по зеленому полю колонне, скомандовал, - от крика надулись жилы на его шее... Запыхавшиеся офицеры, с потными серьезными лицами, стали перебегать, колонна повертывалась, как на оси, и растянулась в виду города четырьмя зыбкими лентами по полю. Рощин оказался недалеко от Маркова. Несколько минут стояли. Пробовали затворы. Поправляли, осматривали патронные сумки. Марков опять скомандовал, растягивая гласные, - тогда отделилось сторожевое охранение и бегом ушло далеко вперед. За ним двинулись цепи. Слева, навстречу, по разъезженной дороге плелись унылые телеги, - везли раненых. Иные шли пешком, уронив головы. Много раненых сидело на гребнях канав, на опрокинутых телегах. И казалось - телегам и раненым нет числа - вся армия. Обгоняя полк, на вороной лошади проехал рослый и тучный человек с усами, в фуражке с красным околышем и в отлично сшитом френче со жгутами - погонами конюшенного ведомства. Он весело закричал что-то генералу Маркову, но тот отвернулся и не ответил. Это был Родзянко, отпросившийся из обоза - взглянуть глазком на штурм. Полк опять остановился. Издалека донеслась команда, - многие закурили. Все молчали, смотрели туда, где среди канав и бугров скрывалось сторожевое охранение. Генерал Марков, помахивая нагайкой, ушел по направлению высокой тополевой рощи. Там, из глубины едва тронутых зеленой дымкой деревьев, через небольшие промежутки времени поднимались лохматые столбы дыма, высоко взлетали ветви и комья земли. Стояли долго. Был уже пятый час. Из-за рощи показался всадник, - он скакал, пригнувшись к шее коня. Рощин глядел, как взмыленная лошаденка его завертелась у канавы, боясь перепрыгнуть, затем, взмахнув хвостом, прыгнула, всадник потерял фуражку. Подскакивая к полку, он закричал: - Наступать... артиллерийские казармы... генерал впереди... там... Он кинул рукой туда, где на бугорке маячило несколько фигур; на одной из них белела папаха. Раздалась команда: - Цепь, вперед! Рощину стиснуло горло, глаза высохли, - была секунда страха и восторга, тело стало бесплотным, было желание - бежать, кричать, стрелять, колоть и чтобы сердце в минуту восторга залилось кровью: сердце - в жертву... Отделилась первая цепь, и в ней с левого фланга пошел Рощин. Вот и холмик, где, расставив ноги, лицом к наступающему полку, стоял Марков. - Друзья, друзья, вперед! - повторял он, и всегда прищуренные глаза его казались сейчас расширенными, страшными. Затем Рощин увидел торчащие сухие стебли травы. Повсюду между ними валялись, как мешки, - тычком и на боку, - неподвижные люди в солдатских рубашках, в матросских куртках, в офицерских шинелях. Он увидел впереди невысокую изгородь из плитняка и колючие кусты без листьев. Спиной к изгороди сидел длиннолицый человек в стеганом солдатском жилете, разевал и закрывал рот. Рощин перескочил через изгородь и увидел широкую дорогу. По ней быстро приближались фонтанчики пыли. |
