Энея подошла ближе и взяла меня за руку.

– Рауль?

На этот раз пришлось на нее посмотреть.

– Не сердись. – Она улыбнулась. – Есть вещи, которые мы вынуждены делать.

Я отдернул руку.

– Иди ты ко всем чертям! И нечего за всех решать, что кому делать! Тоже мне, шестнадцатилетняя соплюшка, а туда же! А ты не думаешь, что есть веши, которые некоторые из нас как раз и не вынуждены делать? С какой стати я должен куда-то лететь без тебя? – Я выскочил из ангара и решительно направился к своей палатке. Огромный багровый шар уходил за горизонт. В низких закатных лучах весь лагерь пылал, словно охваченный пожаром.

– Рауль, стой! – Я нехотя оглянулся, и тут вдруг до меня дошло, насколько она измоталась. Весь день она разговаривала, успокаивала, убеждала, объясняла. Прямо не братство, а какое-то гнездо вампиров, которые только ее энергией и живут.

– Ты сказал…

– Ну, сказал, – перебил я. И тут же понял, что веду себя как капризный ребенок. Смутившись, я снова отвернулся, делая вид, будто любуюсь последними красками заката. Несколько минут мы оба молчали, глядя, как сгущаются тени и тускнеет небо на западе. Сколько раз за эти четыре года мы с Энеей вместе наблюдали закаты? Сколько долгих вечеров провели мы за разговорами под звездным небом пустыни? Неужели и впрямь это наш последний закат? Я невольно вздрогнул.

– Рауль, – снова позвала Энея, когда сумерки сгустились и стало холодно. – Пойдем со мной?

Я не сказал «да», но я пошел за ней по каменистой осыпи, сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не наступить в темноте на какую-нибудь юкку или на очередной кактус. Так мы и шли, пока не дошли до лагеря. Горел свет. Интересно, долго проработают генераторы? В главном резервуаре топлива на шесть дней, в запасном – еще на десять. Индейского рынка нет – значит запасы пополнить не удастся. Три недели света и… и что дальше? Темнота, упадок, полная остановка строительства – и неминуемая гибель нашего Талиесина…

Я думал, мы направляемся к столовой, но мы миновали освещенные окна – за столами сидели люди, они о чем-то переговаривались, и все провожали взглядами Энею (меня они сейчас не замечали). А мы все шли – мимо студии мистера Райта, мимо конференц-зала, мимо чертежной залы…

Остановились мы только около мастерской. Она стояла на отшибе, специально для работы со всякими ядохимикатами и прочей гадостью. Последнее время я сюда не заглядывал.

В дверях ждал А.Беттик. Андроид улыбался – точно так же, как когда принес на день рождения Энеи шоколадный торт.

Энея молча вошла в мастерскую и включила свет.

На верстаке стояла маленькая лодка, не больше двух метров в длину, похожая на заостренное с обоих концов зерно. Сверху она была затянута непромокаемой тканью, только у кокпита оставалось небольшое отверстие с тубусом – очевидно, для гребца. Рядом лежало весло с двумя лопастями. Я осторожно приблизился и провел рукой по корпусу гладкий фибропласт на жестком алюминиевом каркасе Никто, кроме А.Беттика, не смог бы это соорудить. Я негодующе глянул на андроида. Он кивнул.

– Это каяк, – объяснила Энея. – Такие лодки очень давно делали на Старой Земле.

– Видел я эти каяки. У мятежников с Ледяного Когтя были, помню, похожие.

Энея пропустила мою реплику мимо ушей.

– А.Беттик сделал его для тебя по моей просьбе, – спокойно продолжала она. – Несколько недель он не выходил из мастерской.

– Для меня, – тупо повторил я, и меня пробрала дрожь. Теперь понятно, что мне предстоит.

Энея подошла ближе. Она стояла прямо под лампой, и темные круги под глазами казались еще темнее. Сейчас она выглядела гораздо старше своих шестнадцати лет.