Тогда он атаковал меня водными лезвиями. И тут я уже вспомнил абсолюта, который трепал нас на Патриарших. Только те лезвия выглядели действительно угрожающе, а эти… Они рассыпались от одного дуновения ветра.

— Отлично, — похвалил меня Виктор. — Можешь попробовать что-то посерьёзнее в атаке. Умеешь комбинировать?

Про комбинаторику в атаке я читал. Мне, как скрытому эфирнику, это знание нужно было позарез. Это когда одной стихией вызываешь некие подвижки в другой. И противник получает ущерб не от той магии, к которой был готов.

Мысля в подобном ключе, я присмотрел песок под нашими ногами. Был он не сглаженный водой, а изначальный — с очень острыми кромками. Полагая, что Виктор и тут будет готов, я приступил к обманному манёвру.

Я поставил перед собой воздушную стену, под её прикрытием формируя направленные воздушные потоки, рвущиеся снизу вверх. Стену я пустил на Громова, и он, конечно же, с лёгкостью справился с ней. Вот только он оказался совершенно не готов, что сразу же за этим ему в лицо ударят две струи песка, поднятые моими потоками.

В последний момент он всё-таки смог отшатнутся и поставить защиту. Но лишь от одного полностью, а от второго лишь частично.

Острые кромки песчинок, летящие с бешенной скоростью, взрезали кожу на его скуле, оставив царапину. На щеке Виктора выступила кровь.

Безусловно, я был виноват в произошедшем сам. Это же тренировочный бой, и о таких скрытых ударах нужно предупреждать, но я почему-то понадеялся, что Громов справится с этим легко.

Но вышло не совсем так, и я его подзадорил. Плюс к этому нас обоих уже поглотила горячка боя. Он начал колотить меня лезвиями и сосульками, которые я едва успевал отбивать. Причём, уровень этой магии был уже отнюдь не начальным.

И вдруг он запустил в меня целую тучу ледяной шрапнели.

Пятого уровня.

Он тут же закрыл глаза, осознавая, что натворил.

А я в этот же самый момент отчётливо понял, что совершенно забыл активировать артефакт. То есть, по сути, я остался без какой-либо базовой защиты.

Не отдавая себе отчёт в том, что именно делаю, я поставил перед ледяной шрапнелью эфирное зеркало с наклоном вниз. Чтобы все эти смертоносные осколки легли между нами.

И лишь потом вспомнил, что эфиром пользоваться мне категорически запрещено.

Но, что сделано, того не вернёшь.

Громов аккуратно открыл глаза и тут же удивился тому, что увидел.

— Тебе удалось защититься? — спросил он. — Но как? Артефакт же не работал.

— Секрет рода, — ответил я и улыбнулся. — Прости за порез, я не специально.

— Да нормально всё, — прикоснувшись пальцами к ране, сказал он. — Это я расслабился, что ты — второго уровня и слабый противник. И, по классике, недооценил. Будет и мне урок.

Мы пожали друг другу руки, и как раз вовремя. К полю из здания уже спешил преподаватель четвёртого курса. Я же счёл за лучшее ретироваться, пока у тренера не появились лишние вопросы.

* * *

Проходивший мимо тренировочной площадки Константин Антонович внезапно остановился. Он с абсолютной очевидностью засёк кратковременное использование эфира. Он не мог сказать, кто точно это сделал, так как эфирником он был откровенно слабым, но зато мог отправить информацию людям, которые этим интересуются.