Уж не знаю, почему, но я сразу полез в печь. То ли чутьё сработало, то ли логика, но мне почему-то показалось, что печь выглядит неплохо для минирования. Правда, уже позже я понял, что, если бы минировали там, то крематорий рванул бы намного раньше, чем мы туда пришли.

Сначала я ничего не увидел. А потом, периферийным зрением уловил верёвочку. Как оказалось, это была завязка от вытащенной Стасом ленты для дожига костей.

— О, — сказал на это дядя Слава, — теперь точно ясно, куда.

Он одним резким движением рванул на себя боковину гроба. Дерево внешней отделки расщепилось, являя глазам широченную ленту взрывчатки, опоясывающую внутренний металлический ящик.

— Осторожней! — вскрикнул Леонид. — Это же для Ростика!

— Ого, — уважительно произнёс дядя Слава. — Композитное бабахалово, уважают, гады.

— Хорошая взрывчатка? — поинтересовался я, как и дядя, не заметив ремарки Леонида.

— Первый класс, — поглаживая смертоносное вещество, словно родную дочь, доложил дядя Слава. — И столько, что можно в Поднебесную улететь, не выходя из крематория. Один минус взрывать надо смертником.

— В смысле? — уточнил я.

— Из-за собственного излучения она блокирует сигналы дальше тридцати метров. И я пока не слышал, чтобы это как-то исправили.

— Надо найти детонатор и извлечь его как-нибудь, — сказал на это дед. — Я на самолётах привык летать, а не на бомбах.

— Нет, ну, про Поднебесную — это я, конечно, загнул, — проговорил дядя Слава, оглядывая ленту на предмет детонатора. — Но килограмм сто пятьдесят в тротиловом эквиваленте тут точно есть.

А у меня в это время родился план.

— А давайте не будем разминировать, — сказал я.

И как раз в этот момент примчались безопасники. Увидев композитную взрывчатку, опоясывающую гроб, они широко раскрыли глаза. Ещё бы, едва не проморгали покушение на хозяев.

— Что значит, не будем? — удивился дед. — Оно же тогда рванёт! — затем посмотрел на безопасников и добавил: — Подождите пока в комнате охраны. Я вызову.

Те ретировались.

— Конечно, рванёт, — ответил я. — И это будет нам на руку.

— Никита, ты что? Ты хочешь, чтобы мне весь небоскрёб разворотило? Ты с головой дружишь вообще? Я его собственными потом и кровью взрастил. Я в него душу вложил. А ты говоришь — взорвать.

— Но, если этого не сделать, под угрозой останется весь род. А это куда более ценный ресурс, нежели простое здание, не так ли?

— Никита дело говорит, — вмешался в разговор дядя Слава, до этого переводивший взгляд с одного на другого и обратно. — Это может быть сильным тактическим ходом. Если они решат, что все мы погибли, то переключатся на следующие пункты своего злодейского плана.

— Знать бы ещё на какие, — сказал я. — Но что-то мне подсказывает, не мы — их главная цель. Мы — так, одно из препятствий, которые надо устранить.

Дед смотрел на нас таким взглядом, словно мы его предали.