«Если сегодня не научусь ставить блоки, — проговорил я. — То, возможно, очень короткая. Хотя и не менее интересная».

«Хорошо, — сдался Архос. — Закрой глаза. Я буду тебе рассказывать, что ты должен делать, а ты старайся повторять. Фактически, самый действенный ментальный блок — это второй слой сознания, в котором нет ни единой мысли. Такой вакуум вокруг мышления. Но любой менталист сразу же поймёт, в чём дело. Поэтому в вакуум разума-обманки нужно поместить ничего не значащие мысли, и вот это уже сложнее. А ещё более сложно управлять этими мыслями в зависимости от окружающей ситуации, не забывая, что они лишь обманка».

«Сложно, — согласился я. — Но я буду стараться».

И я старался до самого утра, пока у меня, наконец, не начало получаться. Для этого пришлось представить, что моя голова находится в центре аквариума, в котором плавают мысли-обманки.

Так мне этот аквариум и снился до тех пор, пока не разбудил будильник и не позвал специально для общественности взорваться вместе со всем родом.

Глава 2

Две самых больших проблемы заключались в том, чтобы защитить тело Ростика от грядущего взрыва. А вторая — уговорить деда, что, в целом, ничего страшного не происходит и, когда всё закончится, мы обязательно починим небоскрёб и крематорий.

Третья проблема вырисовалась сама собой и стала откровенным испытанием. Утром мы обнаружили, что дом деда осаждён репортёрами. Пара съёмочных групп паслась и возле нашей башни, но те были совсем отчаянные. Основная масса знала, что мы все соберёмся тут, в министерском небоскрёбе.

К нам их привело неожиданное убийство Виолетты Цыпочкиной. Если честно, мне было её жаль. Она была настоящим профессионалом своего дела. И, что характерно, погибла она после того, как связалась со мной. Однако это не моя вина.

— И что делать? — шепнул мне Николай, когда мы вышли из своих автомобилей. — Это же смертники! Шугануть их?

— Шугани, — согласился я. — Только вот не послушают они тебя. Подумают, что ты их свободы притесняешь.

Николай покачал головой, а затем попытался отогнать корреспондентов и остальных членов съёмочных групп, которые несли такую околесицу, что у меня за полминуты уши в трубочку свернулись. Ясное дело, ничего не вышло. Представители СМИ подняли вой и ещё теснее сгрудились вокруг башни и особенно крематория.

— Не берите в голову, — сказал дядя Слава. — Мы для них уже ничего не сможем сделать.

— Эх, надо было предвидеть, — проговорил я. — Мне ж ещё вчера позвонил Олег и предупредил.

— Всего не запланируешь, — отрезал дед. — Пойдёмте, пора парадно проходить на заклание.

В крематорий было два хода. Один, по прозрачному коридору, для скорбных торжеств. Второй — технический для чистки печки, сбора пепла и прочих санитарных процедур.

Войдя в крематорий у всех на виду, мы тут же повернули в технический вход и мгновенно ретировались от ста с лишним килограммов композитной взрывчатки. Прибавив шагу, мы спустились вниз и сели в вагон. Без одной минуты двенадцать мы покинули пределы небоскрёба на Воробьёвых горах.

Однако взрыв был такой силы, что свет в вагоне мигнул, нас немного тряхнуло.