И тут она всё-таки заплакала, уронив на пол бесполезный телефон и закрыв руками лицо. Тысячи зловещих мыслей кружились у неё в голове, и каждая из них в красках живописала, как именно их не успевают спасти.

Когда она, наконец, успокоилась и восстановила дыхание, перестав ощущать в ушах только удары собственного сердца, как услышала ещё кое-что, что напугало её до слабости в ногах.

Наверху что-то беспрестанно хрустело и трещало. Судя по всему, это оседали огромные массы земли, приноравливаясь к новому положению. Но хуже всего было не это. А неумолимый звук падающих на пол вагона капель воды.

— Мы же где-то под Невой, — вслух подумала принцесса, и звук собственного голоса испугал её ещё больше. — А что, если она прорвётся сюда? Я не смогу испарить всю реку полностью.

* * *

Чувствовал я себя прескверно. Это словно на меня давили тысячи тонн грунта и грозили размолоть в муку. И ещё протекала вода. Сначала по капельке, а затем и тонкой струйкой.

Эмпатия проявлялась у меня и до этого случая, но раньше она возникала точечно, а затем снова пропадала. Сейчас же меня просто накрыло переживаниями, которые я никак испытывать не мог. А вот испытывала ли их принцесса, или мне всё почудилось, тут уж большой вопрос. Пока я её не откопаю, спросить не смогу.

Мы прибыли в Зимний, в тот же зал. Словно и не уходили вовсе.

Валерий Чернышёв уже ждал нас на месте. Даже не ждал, а переминался с ноги на ногу в нетерпении, когда же мы приедем.

Вместе мы чуть ли не бегом спустились вниз, к перронам. Оказывается, их тут было несколько, а сама сеть тоннелей представляла собой буквально паутину ходов.

По пути Чернышёв коротко бросил мне:

— С какого перрона уезжали?

Я на секунду остановился, чтобы сориентироваться, и тут же повёл его и деда к тому месту, где совсем недавно, по ощущениям всего несколько минут назад, я попрощался с Варварой.

Валерий спрыгнул прямо на рельсы и подошёл к тёмному провалу. Дед спрыгнул вслед за ним, и я последовал его примеру.

— Чувствуешь? — спросил Чернышёв деда и тут же пояснил: — В открытом тоннеле движение воздуха совсем другое, а тут его практически нет.

Державин-старший кивнул и принюхался. Я же попытался вглядеться в непроглядную темень тоннеля эфирным взглядом, но мне это ничего не дало. Следом я собрался отправить на разведку пауков.

— Достаточно далеко отсюда завал, — сказал, наконец, Валерий, который всё это время что-то вычислял, применяя присущую только ему магию. — Обрушено два километра тоннелей, и, где именно под ними находится состав, я сказать не могу. К сожалению.

— Что будем делать? — спросил Державин и быстро покосился на меня. — Пробиваемся отсюда или попробуем откуда-нибудь сверху подобраться?

— Если мы начнём пробиваться с этой стороны… — Чернышёв замер, шевеля одними губами, словно продолжал что-то рассчитывать. — На это уйдёт слишком много времени. Они могут задохнуться…

— Я закачаю сейчас туда воздуха, сколько смогу, — ответил дед, оглядываясь по сторонам. — Только надо узнать, где тут приточный шлюз и открыть его.

— Это бесполезно, — покачал головой Валерий, и я понял, что впервые вижу его в таком смятении, когда он реально не понимает, что можно предпринять. — Воздух до них не дойдёт сквозь все эти пласты земли и глины, а вот обвал вызвать сумеет. Но, что ещё хуже этого, они могли застрять где-то под Невой. И их может попросту затопить.

«Кап-кап-кап», — сочилась вода в моём сознании, перенесённая туда открывшимися во мне эмпатическими способностями.

— Что делаем? — одними губами спросил дед, встав так, чтобы я их не видел и не смог прочитать. Но мне и не надо было видеть, я и так знал, что он говорит.