— Да будет тебе пыль в глаза пускать, — бросил долговязый и презрительно сплюнул. — Ишь, корчит из себя знаменитую на весь мир сочинительницу баллад. Как же, упоительные мелодии, слова, бередящие душу. А на самом деле ты просто Садья. Обыкновенная девка, которая ничем не лучше каждого из нас.

Женщина прищурилась и одарила долговязого столь угрожающим взглядом, что даже Де'Уннеро стало не по себе. «Нет, эта певичка не так уж проста», — подумал он.

Но Де'Уннеро сейчас было не до их перепалки. Боковым зрением он уловил какое-то движение и повернул голову туда. И точно: пешие бродяги теперь зашли в так называемую общую хижину.

— В моих родных краях подобные слова сочли бы достаточно оскорбительными, — сказал бывший монах, вновь поворачиваясь в сторону долговязого.

Тот зло посмотрел на него и снова сплюнул, причем на этот раз его плевок угодил под ноги Де'Уннеро.

Бывший монах сдержал подступивший гнев. Еще не время…

Тем временем пешие бродяги направились к следующей хижине. Де'Уннеро решил, что с него хватит дипломатии.

— У нас без приглашения в дома не заходят, — крикнул он дерзким незнакомцам. — У нас есть общая хижина, где вы только что побывали. Это единственное место, где вы можете оставаться до возвращения наших охотников, пока они не пригласят вас к себе.

— Обыкновенное любопытство странников, которым давно не встречалось человеческое жилье, — широко улыбнувшись, медовым голосом произнесла певица. — Не беспокойся, дружочек. Мы явились сюда, чтобы послушать истории, а не впутываться в них.

Де'Уннеро повернулся к ней; вернее, сделал вид, что повернулся, ибо не спускал глаз с тех двоих. Они успели побывать и в третьей хижине. И не только это. Бывшему монаху сразу бросилось в глаза, что свое оружие они держали теперь по-другому — почти наготове.

Третий плевок долговязого всадника наверняка попал бы прямо на ногу Де'Уннеро, если бы бывший монах вовремя не отодвинулся.

— Нас пятеро, а ты один, — рявкнул долговязый. — Куда хочем, туда и влазим.

Де'Уннеро усмехнулся и посмотрел на певицу.

— Так о чем ты говорила? — спросил он.

— Хватит болтовни! — громко ответил за нее долговязый, тыча пальцем в Де'Уннеро. — Теперь говорю я, и я говорю, чтобы ты заткнул свою глотку!

Бывший монах пожал плечами. Певица тоже пожала плечами, выказывая полное равнодушие.

— Убирайтесь отсюда, — не повышая голоса, потребовал он.

— Ну, раз уж ты так этого требуешь… — голосом, не предвещавшим ничего доброго, протянул долговязый.

Он собирался добавить что-то еще, но в это время Де'Уннеро стремительно рванулся с места и в высоком прыжке ударил долговязого ногой.

Тот, издав бешеное рычание, перелетел через круп лошади и рухнул на землю. Де'Уннеро сумел достаточно мягко приземлиться на бок. Он мгновенно вскочил на ноги, приготовившись отразить нападение пеших разбойников.

Верзила, похожий на медведя, действовал именно так, как и требовалось Де'Уннеро: он вскинул топор, намереваясь снести бывшему монаху голову. Разумеется, разбойник и не подозревал, что перед ним величайший воин, каких только знал орден Абеля. Де'Уннеро пригнулся к самой земле, коснувшись ее ягодицами, затем повернулся и выбросил вперед ногу, ударив верзилу пяткой по лодыжке. Тот свалился как куль, взревев от боли.

Настал черед человека с копьем. Этот намеревался проткнуть Де'Уннеро, действуя с каким-то злорадным возбуждением и даже удовольствием. Он тоже рычал от злости — но уже в следующее мгновение взвыл от страха.