— А что ты хочешь услышать, друг? — невинно полюбопытствовал спутник, заметно посвежевший в холодке.

— Правду, конечно, — исподлобья взглянул на него Макс.

— Ты как будто меня в чем-то подозреваешь? — обиженно поджал губы чеченец. — Нехорошо. Не по-братски.

— Ладно, извини. — Барт обломил кудрявую зеленую ветку и принялся ожесточенно ее грызть.

— Пошли? — поднялся Адам. — Вроде, отпустило.

Однако первые же десять шагов показали, что он явно переоценил свои силы. На солнцепеке ему снова стало плохо.

— В глазах темно, — пожаловался он другу. — Не вижу ничего.

— Вернемся в тень?

— Пожалуй.

Странное дело! Как только чеченец развернулся спиной к вожделенному утесу с таинственной пещерой, ему сразу стало лучше! И уже на третьем шаге он с радостью оповестил Барта:

— Все прошло! Я как новенький! Пошли к хогону.

Снова развернулся, шагнул и кулем осел в волглый песок тропинки.

— Опять плохо? — склонился над ним Макс.

Отведя протянутую руку друга, Адам стиснул зубы и, не вставая с земли, повернулся на сто восемьдесят градусов. Прикрыл глаза, прислушиваясь к себе, стремительно и сильно сделал обратный разворот. И тут же зажал руками голову, словно она мгновенно заболела.

Медленно, из последних сил, повернул к утесу мощную спину. Посидел, отдыхая и приходя в себя.

— Шутник этот Йуругу. Путь вперед мне заказан. Только назад.

Макс настороженно молчал, ожидая объяснения. Но приятель легко поднялся на ноги, кивнул другу.

— Пошли обратно, придется дожидаться Моду.

Обрадованный скорым возвращением гостей, «отельщик», видно, надеясь на удвоение дневного дохода, снова споро накрыл на стол, выставив к привычным уже лепешкам и кофе редкое в здешних местах лакомство — европейский сыр. Друзья с удовольствием позавтракали еще раз.

— Макс, я посплю, пока Моду не приехал, — зевая, попросил Адам. — А то что-то бессонная ночь начала сказываться.

Барт снова взглянул на него странным длинным взглядом, но ничего не сказал, лишь согласно кивнул.

Он немного посидел за шатким столом, размышляя, потом ловко схватил за полу длиной рубахи пробегающего мимо хозяина.

— Сядь. Расскажи мне про метку Йуругу.

Глаза догона испуганно забегали, розовые ногти затарабанили по столу.

— Я не знаю, месье!

Барт демонстративно медленно извлек из кармана бумажник, нехотя вытянул из него пятидесятиевровую бумажку, полюбовался на просвет водяными знаками, лениво упаковал обратно. Бумажник, однако, не убрал, так и оставив на столе.

«Отельщик», судорожно сглотнув, убрал под стол нетерпеливую руку, готовую принять красивую купюру.

— Так Йуругу лишает разума! — расширил глаза малиец. — Метка на всю жизнь! Она означает, что человек неугоден духам. Он сначала ходит задом наперед, а потом уходит к предкам.

Макс тут же вспомнил странности, произошедшие на дороге с Адамом. Вот уж точно, хождение задом наперед.

— А вылечить такого человека можно?

— Это знает только хогон. — Хозяин важно поднял тощий палец. — Он может спросить у Йуругу, простит ли тот человека. Если лис скажет да, то хогон сделает обряд.

— А на твоей памяти Йуругу ставил людям такие метки?

— Да, одному белому, еще давно, когда я был сыном.

— И что?

— Йуругу не простил. — Догон печально опустил глаза в землю, оставив на столе зазывно открытую ладонь.