Ивейн остановился за спиной девушки; при­слонив посох к искривленному стволу дерева, жрец ласково положил руки ей на плечи, при­щурившись и глядя на открывшуюся перед ним удручающую картину. Он собирался отослать леди Брину, ее сыновей и всех жителей деревуш­ки в безопасное место, прежде чем подойдет это войско и он обрушит на него свой неистовый гнев жреца. И зачем только он потерял послед­нюю ночь, оставаясь в лесу. А ведь ему хотелось полностью восстановить силы, необходимые для великого дела.

Ивейн бессознательно сжал плечи девушки, и Анья поняла, чем расстроен возлюбленный. Это был ее дом, ее близкие, и никогда бы она «е сделала ничего, что могло бы принести им не­счастье. И все-таки Анья не могла сожалеть о потеряных, но прекрасных минутах. Девушка за­кусила губы. Ее все же мучила совесть – ведь пока она наслаждалась в объятиях возлюбленно­го жреца, драгоценное время ушло. Часы эти были не кратковременной вспышкой страсти, а негасимым и жарким огнем любви.

– Я никогда не пожалею о минутах, прове­денных с тобой. – Чувствуя волнение любимой, Ивейн наклонился, тихонько шепча ей на ухо. – Мы просто опоздали немного, и я не успел сделать то, что хотел, прежде чем подойдут враги. Раз они здесь, мы не можем теперь дожи­даться, пока Адам завезет малышку Сайэн к моей сестре и приведет сюда короля, чтобы защитить Трокенхольт.

Ивейн и так не собирался никого ждать. Он говорил это скорее для себя, чем для спутников.

Ему незачем было напоминать об угрозах епископа. Этот глупец, похваляясь, сам же вы­болтал Анье, что сначала возьмет Брину с сы­новьями в заложники, а потом сожжет и замок, и деревушку. Более того, поскольку там не ос­тавалось защитников, епископ, по-видимому, считал, что это удастся ему без труда. И так оно, несомненно, и было бы, мрачно подумал Ивейн. Он знал гораздо лучше противника, осадившего замок, что магическое искусство его названой матери призвано помогать и лечить, а не разру­шать. А значит, при всем своем могуществе она не в силах одна одолеть эти полчища.

Догадываясь, что примолкший друид обду­мывает выход из положения и строит планы, как победить епископа и его союзников, Анья ти­хонько осмелилась предложить:

– Мы с Киэром могли бы сделать то же, что вчера вечером.

Поскольку Ивейн не отозвался, она продол­жила:

– Ты мог бы произнести заговор о прикры­тии над малым кристаллом, и Кйэр держал бы его, а я – свой. Ворота, правда, надежно запер­ты изнутри, но мы вдвоем могли бы вывести всех из замка через потайной ход.

По-прежнему стоя у девушки за спиной, Ивейн невесело усмехнулся. Анья, в отличие от него, была неопытна в подобном противостоя­нии. Но он не собирался отвергать ее предложе­ние. Лучше он осторожно укажет девушке на ошибки в ее рассуждениях.

–Твоей матери и самой ведь такое по силам, так почему же она этого не сделала?

Анья нахмурилась, досадуя на себя, что сама не подумала об этом как следует. И все-таки ста­рая привычка возражать, которая, как надеялась девушка, была давным-давно оставлена за воро­тами Трокенхольта, вновь дала о себе знать. Анья не удержалась:

– Может быть, слишком трудно держаться самой да еще и с тремя ребятишками в одном круге света?

Объяснение было явно нелепое, и Анья, умолкнув, вспыхнула. Быть может, эта юная жрица переняла уже привычку друида неожидан­но менять настроение? Как бы там ни было, смех был разрядкой в минуты величайшего напряже­ния.

– Брина достаточно могущественна. Свечение кристалла, вызванное ее заклинанием, могло бы укрыть без труда и ее, и троих сыновей.