Глаза без белков.

Усмехаюсь, и зеркало показывает оскаленное чудовище.

— Покажи мне Диану, — рычу я, сжимая кулаки. — Немедленно!

Темное нутро отражения мутнеет, словно являет дно озера после бури — все сине-зеленое, нечеткое. Так бывает, когда Зеркало показывает прошедшие дни. События еще не свершившиеся обычно окрашены красным или желтым.

Я вижу мастерскую и робко входящую девушку. Давнымдавно я запретил ей отрывать эту дверь без моего разрешения.

Но так и не поставил более серьезную защиту. Хотел, чтобы вошла? Возможно…

Тонкая фигурка в джинсах и свитере. Сколько раз я говорил, что мне не нравится эта одежда? В платьях она так прекрасна и утонченна. Но Ди упряма. Она стоит в раздумье, луч света касается ее лица. А потом Диана резко срывает полотно с ближайшей картины. Я люблю этот портрет. И ненавижу. На нем Нория почти жива… Она улыбается там, как в тот день, когда мы только познакомились. Дерзкая юная виконтесса, впервые приехавшая в Лондон. Она учила астрономию, читала скандального поэта и улыбалась так, словно этот мир был волшебным и невероятным местом, полным чудес. Она так искренне любила этот мир…

Ди внутри зеркала плакала. Беззвучно, с упрямо сжатыми губами и вздернутым подбородком. Она всегда плачет так, если вообще делает это. А потом схватила кисть…

Я отвернулся и переместился обратно в кабинет. Она вскинула голову.

— Что. Ты. Себе. Позволяешь?

Ярость требует выхода. Чудовище просится на волю. Я почти хочу свернуть эту тонкую шею. Смотрю в глаза цвета лазури.

Смотрю внимательно, ловя малейшие изменения, самый тонкий отголосок чувств.

Никогда мне удавалось передать этот цвет на полотне. Ни разу.

Диане больно. Но почему? В ней нет любви ко мне, так отчего она плакала? И сейчас смотрит так, что я теряюсь.

Женские чувства порой слишком сложны… Дыхание Вечности почти обжигает ей пальцы, я чувствую артефакт слишком близко. Она уже готова позвать, готова ударить. Я с трудом загоняю суть внутрь себя. Не от того, что боюсь. Просто слишком рано.

Диана говорит, а я смотрю ей в лицо и хочу задать лишь один вопрос. Почему ты плакала, малыш?

— Мне тебя жаль, Ландар, — произносит она.

И я снова срываюсь в бездну. Жаль? Меня? Так вот что за чувство я вижу в ее глазах? Жалость? Это то, чего я достоин?

Хочу убить. Чтобы не видеть жалость в глазах цвета лазури.

Нория тоже смотрела так. Из своего окошка в проеме между стенами. Меня ублажали сразу несколько дев, столы ломились от еды и выпивки, а Нория смотрела с жалостью. Стояла в этом каменном мешке, голодная, с сухими потрескавшимися губами и жалела меня. Сытого, пьяного и кончающего. Эта жалость тогда довела меня до безумия… И сейчас я видел ее отражение в глазах Дианы. Что за странная насмешка судьбы? Что за прихоть мироздания, снова и снова заставляющая меня проходить один и тот же путь?

Я думал, что с Ди больно уже не будет.

А стало…

Я хочу, чтобы все закончилось.

Я ждал ее в тот день, когда создал иллюзию с Яном. Задумка и воплощение элементарны, было время, когда меня называли великим созидателем за умением претворять в жизнь несуществующие иллюзии. Я художник… И для Дианы нарисовал почти шедевр. Лейла и Ян, возле окна, два тела, объединенных горячим сексом. Знал, что после этого Ди придет ко мне. Вот только отпускать не собирался, слишком опасно.

Но… не ожидал того, что произойдет дальше. Того, что накроет с головой от ее губ, того, что моя затяжная и больная страсть обретет воплощение. Боги свидетели, я не думал делать это с ней… но не сдержался. В ее руках я чувствую себя живым, даже почти нужным.