— Спасибо, Пейдж, — говорю я, забирая у нее футболку. Потом быстро переодеваюсь. Футболка почти полностью закрывает шорты, — шорты! — которые я уже успела натянуть раньше. Понятия не имею, почему в моем шкафчике лежат шорты, а не пара каких-нибудь более теплых и более симпатичных спортивных штанов, прикрывающих, по крайней мере, большую часть нижней половины тела!

Непременно дописать в напоминалку: принести тренировочные брюки.

Теперь мне кажется, что Пейдж с любопытством наблюдает за мной. Я смотрю на нее — точно, так и есть. Я улыбаюсь — и она улыбается мне в ответ. Тогда я быстренько забрасываю одежду в шкафчик, с грохотом захлопываю дверцу и выхожу из раздевалки.

По дороге в зал в голове у меня крутятся две мысли. Во-первых: разрешит ли мне миссис Мартинес сходить в медпункт за пластырем, чтобы заклеить неожиданно взбухший на пятке волдырь, с каждым шагом болезненно трущийся о кроссовку. И, во-вторых, я думаю о том, что мне все-таки здорово повезло: как ни крути, а всего двенадцать зевак, явившихся на первый урок физкультуры, увидят меня в этом чудовищном спортивном костюме.

К сожалению, миссис Мартинес оказалась бессердечной женщиной.

— Нет, — отвечает она через минуту, когда я скромно прошу разрешения сходить к медсестре до начала игры.

— Нет? — недоверчиво переспрашиваю я.

— Нет, — повторяет она и с вызовом смотрит на меня своими черными глазами. В одной руке она уже держит наготове свисток

— Я не кретинка, поэтому не пытаюсь настаивать. Просто молча хромаю обратно к скамейке, где сидят мои партнеры по команде, и даю себе слово играть через «не могу».

Примерно на середине того, что справедливости ради следует признать самым низкорезультативным баскетбольным матчем в спортивной истории средней школы, гулкий спортзал рикошетом облетает звук, от которого у меня встают дыбом волоски на руках, вдавливаются барабанные перепонки и дробно стучат зубы.

На какое-то мгновение я перестаю понимать, что происходит. Затем миссис Мартинес начинает энергично махать руками в сторону выхода, и мои одноклассники строем маршируют туда, как зомби, увидевшие свежую плоть.

И тогда до меня наконец доходит, в чем дело.

Это сработала пожарная сигнализация.

Мы, ученики средней школы Меридан, выходим на улицу. Все 956 человек.

И в их числе я, Лондон Лэйн, одетая в ярко-желтую футболку с кошечкой, с голыми ногами, выставленными на обозрение всей школе.

Нечего сказать, замечательная пятница.

Глава вторая

Физкультурный зал расположен очень близко к выходу, поэтому мы одними из первых оказываемся в безопасности на преподавательской парковке. Стоя среди причудливого скопления автомобилей, где обычный универсал соседствует с вишневым «порше», я смотрю на поток скучающих учеников, которые с такой неохотой выползают из бетонного здания нашей средней школы, словно заранее уверены в своей огнеупорности.

Вообще-то я и сама не верю, что в школе пожар.

Я думаю, что какой-то придурок для прикола включил сигнализацию, но при этом ему — или ей — не хватило ума сообразить, что в результате нам всем придется час стоять на холоде, ожидая, пока прибудут пожарные машины, пожарники осмотрят все здание и — наконец-то! — отключат визжащую сирену.

Как назло, день оказался ветреным, кажется, я даже вижу редкие снежинки. Волоски на моей шее встают дыбом от холода, и с каждым порывом ветра я пытаюсь потуже сжаться в комок.

Все равно не помогает.

Тогда я высвобождаю волосы из порядком растрепавшегося узла на затылке и пробую укутаться ими, как шарфом. В следующую секунду ветер подхватывает мои ярко-рыжие пряди и швыряет их мне в лицо, больно хлеща по щекам.

Тем временем народ прибывает, и до меня начинают доноситься смешки и шепот — по-видимому, по поводу моего наряда.