Ее выпило чудовище.

— Я умираю, — задыхаясь, проговорил дед.

— Нет! — выкрикнул тот.

— И превращусь в такого, как они. — Бледный как полотно старик так крепко схватил мальчика за руку, что ему стало больно. — Ты знаешь, что делать.

— Нет…

— Так нужно, — прошептал старик и, собрав последние силы, показал на саблю, висевшую над камином. — Сделай это. Прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.

Мальчик, дрожа от страха, спотыкаясь, подошел к камину, ухватился рукой за ножны и снял оружие с крючка. В следующее мгновение клинок с едва слышным звоном вырвался на волю.

— Поспеши, — прохрипел дед.

Мальчик убрал оружие обратно в ножны.

— Я не могу, — всхлипнув, сказал он. — Пожалуйста, дедушка. Я не хочу.

Старик посмотрел на него и с трудом сказал:

— Ты должен, Джоэль. А потом, когда все будет сделано, вспомни, что я тебе рассказывал. — Его быстро оставляли силы, и слова давались с трудом. — Ты должен найти крест. Это единственное, чего они по-настоящему боятся.

Крест Ардайка. Мальчик все помнил. Слезы покатились по его щекам, и он закрыл глаза.

Когда он их открыл, его дед был мертв.

Снаружи все еще бушевал ураган, а мальчик стоял над телом деда и плакал.

И тут глаза деда неожиданно распахнулись и впились в мальчика. Старик сел, оскалился и зарычал.

Несколько мгновений мальчик стоял, словно зачарованный, потом испуганно попятился, когда дед начал подниматься на ноги. Только это уже был не его дед. Мальчик знал, во что он превратился.

Он выхватил саблю, и на клинке вспыхнул свет свечей. Мальчик поднял ее высоко над головой и рубанул изо всех сил, как учил дед. Он почувствовал жуткую отдачу, до самой рукояти, когда клинок вонзился в шею и отсек голову.

Потом мальчик, оцепенев от потрясения, спотыкаясь, вышел из дома в непогоду и зашагал под потоками дождя, миля за милей.

Когда на следующее утро его нашли жители деревни, он не мог даже говорить.

Глава 1

Восемнадцать лет спустя,

27 октября

Над Темзой ползали клочья густого осеннего тумана. Большой грузовой корабль шел от устья вверх по реке, направляясь в сторону причалов лондонского порта. Суда поменьше, казалось, уступали ему дорогу, световые стрелы его прожекторов рассекали мрак, он упрямо пробирался на запад, в самое сердце города.

Когда корабль приблизился к докам, в холодном вечернем воздухе послышался рев вертолета.

Восемь моряков, румын и чехов, собрались на посадочной площадке у носовой рубки и, вытягивая шеи, наблюдали за приближающимся вертолетом. Около их ног стояли в ряд пять укрепленных стальными пластинами ящиков, семи футов в длину, совершенно одинаковых, без каких-либо обозначений и опознавательных знаков. Незадолго до этого их принесли сюда из трюма. Большинство членов команды старались держаться от них подальше. Сильные потоки воздуха, поднятые лопастями вертолета, трепали одежду и волосы моряков, когда пилот медленно снизился и наконец сел на площадку.

— Ладно, парни, давайте уберем эти ублюдочные штуки с нашего корабля, — крикнул старший матрос, стараясь перекрыть грохот открывающегося грузового люка.

— Проклятье, хотел бы я знать, что там внутри, — сказал один из матросов-румын.

— Лично мне это на хрен не нужно, — заявил другой. — С меня достаточно, что мы наконец от них избавимся.

Всех до одного членов команды преследовало ощущение близкой беды, нависшей над кораблем с тех пор, как он покинул румынский порт Констанцу.