|
Ему досталось несколько крупных рыбин и множество сардинок, но и у мелкой рыбешки можно было научиться не меньшему, чем у крупной. Ему, однако, не нравилась аналогия с сетью, поскольку это наводило на мысль, что существует намного большая сеть, заброшенная на него самого. Но какими бы сравнениями и аналогиями ни пользоваться, он был человеком, ставшим притчей во языцех. Причем настолько, что сам несколько раз сталкивался с легендой о Бартоне цыгане или, в англоязычных местностях, о Скитальце Бартоне, в других – о Скачущем Лазаре. Это немного тревожило его, поскольку этики могли нащупать ключ к методу, с помощью которого он избегал ловушек, и принять соответствующие меры, чтобы изловить его. Или Они могли догадаться о его конечной цели и поставить охрану вблизи верховьев Реки. К исходу седьмого года после множества наблюдений за видимыми днем звездами и обобщения тысяч бесед он смог нарисовать картину русла Реки. Это была не река в привычном смысле этого слова. Это была змея с головой у северного полюса, телом, обвивающим тысячью колец всю планету, причем хвост этой змеи находился у нее во рту. Говоря простыми словами, Река вытекала из северного полярного моря, меридиональными зигзагами прокладывала себе путь по одному из полушарий, делала круг вокруг южного полюса и затем так же зигзагообразно устремлялась опять к северному полюсу, пока снова не впадала в полярное море. И если верить одному из гигантопитеков, заявлявшему, что он видел Туманную Башню, то Башня вздымалась из покрытого туманом северного ледяного моря. Сам Бартон лично не слышал этого рассказа. Но он видел этих первобытных псевдолюдей возле начала Реки при первом «прыжке». Казалось вполне допустимым, что кто то из них действительно пересек горы и подобрался достаточно близко, чтобы увидеть это полярное море. А где прошел один человек, там непременно сможет пройти и другой! Но как эта Река течет вверх? Течение, казалось, оставалась постоянным даже там, где ему полагалось бы замедлиться или вовсе остановиться. Из этого Бартон сделал вывод о существовании ограниченных гравитационных полей, которые побуждали устремляться вверх могучий поток, пока он не достигал места, где начинало преобладать естественное тяготение. Где то, скорее всего, под самой Рекой, находились устройства, обеспечивающие этот эффект. Их поля должны быть сильно локализованы, поскольку люди не замечают отличия силы тяжести в этих областях от силы тяжести в других местах. Вопросов было слишком много. Он должен и дальше идти по этому пути, пока не попадет туда, где есть Кому на них ответить. Через семь лет после первой смерти он наконец достиг желанной местности. Это был семьсот семьдесят седьмой «прыжок». Он верил, что «семь» было его счастливым числом. Бартон, несмотря на насмешки своих друзей из двадцатого столетия, незыблемо верил большинству суеверий, которые он приобрел еще на Земле. Он часто смеялся над суевериями других, но был уверен, что некоторые числа приносят ему удачу, что серебряные монеты, прикладываемые к глазам, снимают усталость с тела и обостряют «второе» зрение – чувство, которое заранее предупреждает его о будущих опасностях. Правда, было похоже, что на этой бедной минералами планете нет серебра, но если бы оно было, он не замедлил бы им воспользоваться. Весь первый день он оставался на берегу Реки, не обращая особого внимания на тех, кто пытался втянуть его в разговор, ограничиваясь только любезной улыбкой. В отличие от большинства виденных им мест здешние жители не были настроены враждебно. Солнце двигалось вдоль восточных вершин, едва едва поднявшись над ними. Пламенный шар скользил вдоль долины, ниже, чем ему когда либо приходилось видеть, кроме того случая, когда он очутился среди гигантопитеков. Солнце некоторое время заливало долину светом и теплом, а затем поплыло чуть чуть выше западных вершин. На долину легли тени, стало холоднее, чем в любом другом месте, кроме, разумеется, того первого прыжка. |
