Изменить размер шрифта - +
Я предпочла бы драться скорее с мужчиной, чем с женщиной. Еще миг — я не могла ждать. Моя рука метнулась вперед. Нефрит прыгнул мне в ладонь. Я рванула, и цепочка лопнула.

Нефрит лежал у меня в ладони словно прохладная вода, спящий, но живой.

Она упустила свой миг, но все еще двигалась. Свободной рукой я с силой схватила ее руку и врезала ей по лицу. Из одной ноздри у нее брызнула кровь, и она отшатнулась назад. Дарак мог поддержать ее, но не стал утруждать себя. Она упала к его ногам и осыпала меня проклятьями не подымаясь.

Внезапно Дарак мрачно улыбнулся, приставил носок сапога к боку девицы, и очень мягко пнул ее.

— Заткнись, — велел он, — ты потеряла камень. Она дралась с тобой за него, по-своему.

Кто-то начал плакать и кричать. Головы повернулись на крик. Я не видела, кто это, но услышала голос той женщины.

— Она спасла моих детей! Лекарь из Серрайна сказал, что они умрут но они живы! Она сделала их живыми!

Лицо Дарака сделалось суровым и презрительным. Он тоже сплюнул и свернул с улицы в боковой переулок, расталкивая с дороги толпу. Его разбойники побежали за ним, а следом вдогонку девицы. Повсюду нарастал ропот. Я поднялась по лестнице и удалилась в храм, прежде чем они смогли бы окружить меня кольцом.

Приставив к дверному проему сломанную ширму, я легла боком на тюфяк, прижав колени к груди, держа ладони у подбородка и прижав к губам зеленый гладкий предмет, который сделался моим и казался похожим на Начало.

Пришла ночь и закрасила мир черным, и красные звезды рдели в темноте неба. Я уйду сегодня ночью прочь, по широким просторам. Казалось, ничто не имело значения кроме зеленого обещания. Даже Дарак казался нипочем в тех темных сумерках. Но затем неожиданно появилась потребность в пище, а с нею тошнота при мысли о еде и поеживание от неизбежной боли, что придет потом и будет мучить и сковывать меня, и помешает уйти. Сколько она продолжалась раньше? Наверное, час-другой? Не так уж долго. Я смогу ее вынести, потому что должна. Я не ела уже десять дней.

Я вышла на лестницу.

Редкие огни мерцали в открытых окнах, в развалинах, в отстроенных помещениях, и многочисленные — в деревянном укрытии, построенном Дараком для бездомных. Запах пищи доносился оттуда, густой и мускусный. Я направилась в ту сторону.

За узкой дверью горели костры в кольцах камней или в железных жаровнях, а наверху покачивались желтые светильники. На грубом вертеле вращалась, потрескивая и воняя, большая туша. Жители деревни сбились в тесную кучу, словно им нравилась такая близость друг к другу. Дарака там не было.

Когда я вошла, воцарилась гробовая тишина. Они благоговейно притихли.

Я прошла по центральному проходу, между костров и котлов. Каждый кусок пищи, мимо которого я проходила, вызывал у меня дурноту, но я нашла бурливший в углу котел, и подымавшийся от него запах показался мне не настолько отталкивающим.

— Что это? — спросила я склонившуюся над ним девушку, застывшего при виде меня, разинув рот.

— Похлебка, — запинаясь, ответила она, — овощная…

— Не дашь ли мне немного?

Она заметалась, сделала знак, и подбежал ребенок с половником и деревянной чашей. Стоя под взглядом всех собравшихся в убежище и покачивающимися золотыми глазами светильников и свечей, девушка принялась наливать половником в чашу, раз, другой…

— Довольно, — остановила я. Потом взяла чашу и поблагодарила ее, но в этот миг большая ручища выбила чашу из моих рук, и девушка завизжала.

— Разве Дарак не говорил тебе не давать пищи ведьме, сучка, — прорычал голос, утробный и угрожающий.

Девушка отступила на шаг. Но интерес разбойника был уже сосредоточен не на ней.

— Итак, бессмертной богине, которая веками спит под горой, все-таки нужно набивать живот, да? Дарак сказал нам, что ты придешь сюда, и велел, когда ты придешь, отвести тебя к нему.

Быстрый переход