Госпожа де ла Боссьер удержала его. Ей внезапно захотелось, чтобы журналист пояснил ей, каким образом сомнамбуле удалось навести полицию на след трупа. В свое время, когда доктор Мутье рассказывал ей об этом, она почти не слушала. Она попросила репортера продолжать.

— Мой коллега, — с улыбкой выпрямился молодой Дарбуа, — взял перчатку и галстук, принадлежавшие судебному исполнителю, и дал эти предметы мадам Оффингер. Последняя, введенная в магнетическое состояние своим сыном, заявила, что Гуффе заманили в ловушку и убили в Париже, неподалеку от Мадлен. Затем тело положили в объемистый сундук и перевезли в провинцию, в окрестности большого гарнизонного города. Тело, сказала она, будет найдено 23-го августа. Это было 12-го августа. На следующий день в газете появилась статья журналиста, а вскоре тело было обнаружено близ Мильери, под Лионом.

Тело, однако, было сильно разложившимся, и никто не мог определить, Гуффе ли это. Вмешательство мадам Оффингер вновь оказалось решающим. Мадам Ландри и мадемуазель Гуффе, сестра и старшая дочь жертвы, принесли ей головной убор покойного. В сомнамбулическом состоянии мадам Оффингер вспомнила, что с ней уже консультировались по этому вопросу, а затем официально заявила, что тело из Мильери является трупом Гуффе. У Гуффе, сказала она, отсутствовал третий коренной зуб справа, и тот же зуб должен отсутствовать у трупа. Так и оказалось.

Но магнетическое расследование мадам Оффингер этим не ограничилось. Задолго до того, как об этом написали газеты, она сообщила, что Гуффе плохо видел одним глазом и страдал болезнью сустава, вызывавшей некоторую хромоту. Наконец, она объявила, что виновные отправились в Америку и будут арестованы в течение трех месяцев после консультации.

Все это подтвердилось, сударыня, — сказал репортер, вставая. — Вы должны понимать, что если мне удастся добиться успеха с госпожой Сен-Фирмен, как моему коллеге с мадам Оффингер, мы все будем в выигрыше: вы узнаете, что случилось с вашим деверем, а я обеспечу свой журнал отличным материалом. Благодарю вас за вашу любезность, сударыня…

— Вы даже не знаете, как пройти к дому госпожи Сен- Фирмен… Я сама покажу вам дорогу…

— Сударыня… право, не знаю, как и благодарить вас!..

Госпожа де ла Боссьер позвонила, приказала подать пальто и шляпу и отправилась вместе с молодым человеком.

— Мы пойдем пешком, — сказала она, — это совсем близко.

Журналист не знал, что и думать. Фанни, несмотря на волнение, овладевшее ею вследствие непредвиденных затей этого чертова журналиста, заметила его удивление. Она сообразила, что ей необходимо объяснить свое поведение, и сразу же сказала ему:

— Видите ли, я устала от всех этих историй. Говоря между нами, я буду очень рада, когда вы сами убедитесь, что выдумки госпожи Сен-Фирмен совершенно того же порядка, что и бредни девицы Геллье. Когда вы увидите ее, когда вы удостоверитесь, что все ее слова — это бред больного воображения, вы напишете об этом, и тогда, будем надеяться, никто больше не станет говорить о призраках и привидениях Ла-Розере… Вы рассказали мне о замечательных открытиях настоящей сомнамбулы. Вы молоды и впечатлительны, и ваше дело, верить во все это или не верить. Лично я не верю, тем более что госпожа Сен-Фирмен не сомнамбула… Повторяю вам, она больна, и но ночам ее помутившийся разум мучают бредовые видения!..

О! если бы она могла отправить к черту этого юного репортера вместе со всеми призраками, интервьюировать которых он явился!.. Но вместо этого она сопровождала его… стала его проводницей! Она была уверена, что Дарбуа сумеет проникнуть к Марте, как пробрался к ней; госпожа де ла Боссьер желала присутствовать при их беседе и, по правде сказать, действительно имела для этого все основания!

Хотя она и утверждала, что не верит в сомнамбулизм, она прекрасно знала, что напрасно была столь категорична в своих высказываниях.