Но если разбился пассажирский самолет, то на месте могло оказаться немало жертв? Если после удара о землю — вот тебе и причина взрыва! — там кто-то еще остался в живых… А главное, времени с момента тех взрывов прошло вон сколько! Больше десяти часов. Кстати, а что армейские джипы там потеряли? Чего они-то ночью туда-сюда мотались? И какой самолет упал, ведь их, говорят, два было? Если военный упал, то, может, они специально ездили туда, чтобы найти и подобрать летчика? И тогда пострадавший уже в больнице? А почему же здесь ничего не известно? Вот так, мать их, и работаем — рука об руку называется. Это когда правая не знает, что делает левая! А получается, каждый сам по себе.

Подполковник позвонил в областную больницу и спросил, не поступали ли ночью раненые люди? Ответ дежурной разочаровал: никаких серьезных происшествий в городе не было. И вообще, ночь прошла спокойно.

Значит, джипы вовсе не туда ездили? Или не смогли добраться до места падения? Опять же и полигон еще какой-то, о котором прежде ни от кого не слыхал подполковник.

Одним словом, надо срочно ехать. И Симагин перезвонил в краевую прокуратуру, проинформировал о состоявшихся звонках, перечислил фамилии свидетелей и добавил, что в расследовании происшествия примет обязательное участие его сотрудник. И назвал фамилию майора Расула Гуляева, старшего оперуполномоченного отдела милиции на воздушном транспорте. После чего стал дозваниваться до полковника Лямкина: что бы ни случилось и каких бы важных гостей не принимал сейчас Сергей Григорьевич, о ЧП он должен узнать в любом случае раньше генерала Митрофанова. Неизвестно ведь, как отреагирует на происшествие московское начальство…

4

Начальство в лице Георгия Александровича Митрофанова отреагировало вяло. Генерала интересовал другой вопрос:

— Как он у тебя, этот Симагин? Внушает, нет?

— В смысле — доверие? — уточнил Лямкин. — По службе вопросов не имею. Что касается характера, то… как бы сказать…

— А ты прямо и говори, наш человек? Или станет вопросы спрашивать? — вполне по-генеральски сострил Митрофанов.

— Вот это, боюсь, может, — с огорчением и убежденно ответил полковник. — Службист, как говорится, не по делу.

— Жаль, — спокойно отреагировал генерал. — А ты его послать куда-нибудь по служебной надобности не хочешь? На недельку, скажем, пока московская комиссия тут пенки снимать будет? В район подальше, в другую область, к соседям — для обмена опытом. Придумай, не сиди пнем, тебя ж тоже касается.

— Да я не сижу, — пробурчал полковник, не обижаясь на Георгия Александровича, так как генеральская манера разговаривать с подчиненными в таком вот духе была давно ему известна.

Больше того, он понимал, что Митрофанов, можно сказать, специально забрал его с собою в качестве сопровождающего на все время своего пребывания здесь, потому что ситуация с падением самолета не должна никоим образом коснуться начальника белоярской транспортной милиции. Лямкин — единственный в городе человек, которому была известна подлинная подоплека события. Одного не знал полковник: того, что Георгий Александрович, еще будучи в Москве, остановил на нем свой выбор, когда вместе со Смуровым обсуждал возможные варианты проведения операции по устранению фактора, мешающего нормальному развитию взаимовыгодных финансовых отношений с ближайшим восточным соседом. Имелся в виду Китай. Слишком крупные интересы и деньги столкнулись на «Восточном проекте», чтобы пустить это дело на самотек, то есть предоставить возможность его решения кремлевским политикам. И вот теперь, когда вопрос, что называется, закрыли, неожиданно, а главное, не ко времени обнаружились какие-то свидетели, с которыми теперь придется тоже возиться.