Плюс Молоко, да. Несмотря на специально измененный голос, которым она руководила процессом моего тестирования из Подмосковья, мне все равно было сложно не срываться на женщину, забывшую меня в банке-сейфе-лаборатории-НИИСУКРС.

— Итак, Витя, — грубым металлическим голосом вещал динамик, — Мы определили, что у тебя появилась некая новая форма. Её можно называть сверхгустым туманом и… теперь ты умеешь применять её… безболезненно.

— Умею, — согласился голый я, тут же превращаясь в компактный сгусток тумана объёмом не более двух-трёх кубометров. Моментально и безболезненно. Форма, ставшая для меня чуть ли не привычнее человеческой и гораздо более комфортная. В ней у меня даже некая форма осязания появилась. Более того, находясь в состоянии «осьминога», я мог оперировать с реальными объектами на уровне одетого себя-человека. Очень нехило, учитывая, что сейчас и одетый могу под двести кило выжать. В форме тумана это значит не просто выжить, но и полететь с таким грузом куда надо.

— Но, при этом, мы наблюдаем, что в обычной форме тумана тебе стало неудобно, так?

— Так и есть, — ответил я ученой. «Нормальная» форма, занимающая до трехста кубов воздуха, стала неприятной. Мне приходилось постоянно напрягаться, удерживая себя в таком состоянии, малейшее отвлечение — и перехожу в «осьминога». Невелика потеря, учитывая, что сводить людей с ума у меня желания нет, а в компактной форме я еще и летаю лучше. Единственная проблема — просочиться куда-нибудь стало задачей очень… болезненной.

— Виктор, я уверена, что все твои неприятные ощущения от трансформаций — чистой воды психосоматика, — подумав, проговорила мой куратор, — Не простая, тут явная фиксация на травмирующих событиях, которую твой организм использует для базиса нового набора трансформаций. Но заигрывать мы с этим не будем. У Кладышевой была теория, что если мы попытаемся проработать эти травмы, вывести тебя из-под их влияния, то инстинкт самосохранения, ослабнув, позволит тебе рано или поздно просто… раствориться в воздухе.

— В гробу я видел такие мансы, — фыркнул я, — Отпустите меня уже домой, к жене и детям. То есть к женам и ребенку.

— Последнее, Вить. Покури пока, опытный образец скоро привезут.

— Какой образец? — насторожился я.

— Нам нужно замерить твоё особое воздействие, — в искаженном голосе ученой прозвучали дополнительные металлические нотки.

Ага, палаческие.

Следующие несколько часов я вычеркнул из памяти. Партия сказала надо, комсомол ответил «есть», но лизать горчицу из-под хвоста добровольно и с песней? Мы не в том анекдоте.

Топая домой, я подбивал итоги. Итак, стал еще сильнее, получил возможность выделять еще больше слизи, почти три сотни литров за «сеанс», даже менять её свойства в более широком диапазоне, но это мелочи. Главное — я теперь могу регенерировать без особых проблем и временных рамок. Мы сделали около сотни замеров, во время которых я резал себе предплечье, а затем, спустя разные отрезки времени, переходил в туманное состояние и обратно.