— Так, я запуталась, — вернулась в реальность Викусик.

— Не заморачивайся, незачем! — хором ответили… мы.

У трехметровой девчонки вообще глаза в кучу собрались. Пришлось её мягко прогонять, уговаривая, что ей все почудилось. Не просто так, конечно, Витя-номер-два явно хотел поговорить со мной наедине перед дорогой дальней. Или не хотел, но считал нужным.

— «Поговорить» — это слишком сильно, наверное, — закурил мой двойник новую сигарету, тут же закашлявшись, явно с непривычки, — Я просто-напросто знаю, что ты собираешься сказать, так что это будет монолог. Да, мне есть что тебе сказать, Витя, не забывай, связь односторонняя. То есть я — умнее тебя просто потому, что знаю больше.

— Хорошее начало, — съязвил я, сам доставая сигарету.

— Не то, чтобы, — скривился Фридрих, — Просто я свалю, наша связь оборвется и, скорее всего, мы никогда больше не увидимся. Если ты, конечно, не захочешь меня шлепнуть. А ты не захочешь.

— Не захочу.

— Ну так вот, чтобы ты не завидовал там или не воображал себе лишнего, расскажу о своем состоянии. Жизнь у меня сладкой не будет, тут базару нет. Эмпатия — это не твоя гребаная экспатия, я просто вбираю в себя эмоции и мысли, понимаешь? То есть, я даже в город никогда не съезжу, у меня, как и у тебя, совсем нет талантов этого дурацкого немца, а он, как наша разведка узнала, был просто гением самоконтроля. Так что меня отсюда будет забирать телепортер, иначе я просто до стакомовской Стены внешней не доберусь, мозги вскипят. Живу только потому, что ты рядом.

— «Телепортер». Палишься.

— Ох, извини, думал могу расслабиться рядом с самим собой, — скривился Фридрих, — Телепортатор, конечно. Ты меня слушать будешь или докапываться?

— Мне просто интересно, — выдохнул тучку дыма я, — Что ты мне можешь сказать, коматозник? Ты же, считай, неделю назад родился.

— И поэтому ты не затыкаешься, дебил, вместо того чтобы слушать.

— Понял, заткнулся, слушаю.

Ничего-то он особо и не знал, кроме одной маленькой вещи. Кладышева. Наша Вероника собиралась спрятать Фридриха Беккера и у неё должно было это получиться с блеском. Не у неё одной, конечно, тут речь шла не только о большой и светлой любви этой извращенки ко мне любимому, но еще и о тщеславии. Единственный в мир дупликант разума — это было уникальное открытие, которым моя миниатюрная подруга делиться захотела лишь с самыми доверенными и близкими из своих коллег. К которым, кстати, относилась и Молоко. Именно Нина Валерьевна, подёргав нужные рычажки, и выбила под «эксперимент» чуть ли не целую усадьбу во глубине сибирских руд. Там и будет проживать некто Фридрих Беккер, причем, скорее всего, до конца своей пусть и относительно короткой, но точно полной спокойствия жизни.

— Я смогу осуществить то, о чем мечтал ты, — взглянул мне в глаза клон моего рассудка, — Буду писать книги, возможно даже напишу игру, а то и пару. Все твои навыки и знания, даже совершенно ненужные моему телу, все здесь, в моей голове. Я их использую. Пусть то, что я буду делать, будет полной ерундой по сравнению с тем, чем ты занимаешься здесь, но это будет твоя ерунда.