Я потащил свёрток у неё из рук, и оно особо не сопротивлялась.

— Возможно, есть какой-то способ. Дай мне время подумать. Ладно? — сказал я, обняв её за плечо правой рукой, и ощутил, как она расслабилась, привалившись ко мне. Её собственная рука дрожала, обхватив меня за пояс.

— Ладно, — наконец сказала Пенни. — Если тебе от этого станет лучше, — добавила она с намёком на веселье в голосе.

— Да — я думаю, что станет. Ты же знаешь, насколько я ужасно сентиментален, когда речь идёт о таких вещах, — ответил я, подмигнув ей.

* * *

Ужин подали в обычное время, но сегодня донжон полнился суетой повышенной активности, и в воздухе витало чувство радости. Поскольку патруль вернулся, это значило, что двести отсутствовавших шесть месяцев человек снова были дома. Из-за множества случившихся по возвращении солдат к их жёнам и детям семейных воссоединений стало казаться, что наступил какой-то праздник — и, на самом деле, обслуга замка именно так к этому и относилась. Несколько свиней было зарезано, а мои лесники ещё и оленя подстрелили. Пир этим вечером обещал быть исключительным.

Пенелопа стояла рядом со мной, ослепительная в своей красоте. Она не пожалела усилий в своих приготовлениях. За два часа до ужина мы вернулись в наши номинальные покои — часть замка, где мы якобы жили. Детей собрала наша няня, Лилли, и они теперь наслаждались ужином в отдельном зале, вместе с остальными детьми Замка Камерон. Обычно мы завтракали и обедали всей семьёй, но вечерняя трапеза была более формальным событием.

Стоявшая рядом со мной женщина выглядела Графиней до мозга костей, и я всё ещё дивился своей удаче, благодаря которой я на ней женился. Этим вечером она носила простое зелёное платье, но дьявол крылся в деталях, или, в этом случае — в штрихах. Подол и рукава были тонко вышиты узором из тёмных листьев, которые соответствовали листьям на поясе из золотой ткани, дважды охватывавшем её талию на разной высоте. Общий эффект подчёркивал её фигуру, и показывая её врождённые изгибы. Изумрудные серьги и кулон, которые она носила, были изящными, но лишь подчёркивали тот факт, что их носительница была на самом деле красивее, чем её украшения.

— Готов? — спросила она меня.

Она имела ввиду, готов ли я войти. В отличие от большинства жителей замка, мы не могли просто войти, и сесть за стол. Мы даже не могли объявиться слишком рано, поскольку в противном случае мы нарушали сложившуюся работу прислуги. Учитывая наше положение господина и госпожи, наше прибытие сигнализировало начало трапезы. Как только мы войдём, все поднимутся, и буду ждать, пока мы не дойдём до своих мест. В общем и целом, это была сплошная морока.

Кивнув, я взял её под руку, и мы шагнули в шумный пиршественный зал. Один из лакеев, стоявших у двери, повысил голос над гомоном толпы, объявляя нас:

— Всем встать, Граф и Графиня идут! — крикнул он. Шум в помещении стремительно стих, и все встали, наблюдая за тем, как мы шли к своим местам за высоким столом.

Дойдя до конца стола, я отодвинул для Пенелопы её стул, прежде чем сесть самому. По старой традиции двое слуг должны были отодвигать стулья нам обоим, чтобы мы могли сесть одновременно, но я гораздо больше предпочитал иметь возможность совершить галантный жест. В конце концов моё упрямство возобладало, и родилась новая традиция. Садясь, я произнёс:

— Пожалуйста, все садитесь, расслабьтесь и наслаждайтесь трапезой.

Громкость шума быстро поднялась обратно до своего нормального уровня, когда разговоры возобновились, а подавальщики начали носить кувшины, чтобы наполнить всем кубки. Наш стол был длинным, но там всё равно не хватало мест, чтобы усадить всех сколько-нибудь важных людей.