«Почему?»

— Его больше нет, Дориан! Это — не он… он умер! — закричала она душераздирающим голосом. Я никогда не хотел услышать в её голосе такой надрыв боли и эмоций. Это был скорбный вопль женщины, которая только что всё потеряла.

— Что? — озадаченно спросил Дориан.

Пенни обнажила свой меч, выставив его перед собой:

— Он обратился, Дориан! Он мёртв… он — один из них! — хрипло закричала она с опухшими глазами и капающими с носа слезами. — Почему!? — воскликнула она, выплёскивая в небо своё горе.

Я сел, и мои мысли заметались, когда я попытался найти способ их успокоить. Определённо, я чувствовал себя странно, и у меня, вероятно, было сотрясение мозга, учитывая то, насколько незнакомо выглядел мир вокруг, но я не умирал. Я посмотрел на своего друга, ища поддержки, поскольку Пенни, видимо, лишилась разума.

Дориан уже приближался, держа в одной руке меч, а другую, со снятой перчаткой, протягивая мне. Я вытянул свою собственную, полагая, что он собирался поднять меня на ноги, но как только наша обнажённая кожа соприкоснулась, он шагнул прочь с болезненным выражением на лице:

— Это правда, — сказал он с лицом, искажённым ужасной гримасой горя, одновременно двигая своей рукой с мечом… готовясь нанести удар.

И тут я увидел в его глазах смерть… убийственную решимость человека, который должен сразить своего лучшего друга, и я никак не мог его остановить. Я тупо пялился на него, онемев от горя и печали, когда осознал, что они сочли меня обернувшимся. «Они думают, что теперь я — один из шиггрэс, но это не так. Я — всё ещё я». Поза Дориана изменилась, и я знал, что он сделает… что он обязан был сделать… что мы всегда делали с шиггрэс. «Порубить на куски, и сжечь».

Внезапное движение напомнило мне, что мы были не одни. Пенни поймала нашу дочь, Мойру, за руку, но Мэттью проскользнул мимо неё прежде, чем она его увидела. Он бежал ко мне, крича:

— Папа! Не трогай моего Папу!

Время замерло, когда он прыгнул мне в объятия с безграничной верой ребёнка, как уже делал множество раз в прошлом. Я инстинктивно подхватил его, и по мне пробежала очередная волна тепла, в то время как Мэттью содрогнулся от внезапного холода… и тогда я понял истину. «Они правы, я унаследовал сплетённое заклинанием проклятье Тиллмэйриаса… Я — один из них».

Я мгновенно поставил своего сына на землю, пытаясь больше не касаться его кожи, толкая его вперёд. Он всё ещё был в сознании, и остался на ногах… и несмотря на холод, который он только что ощутил, его вера не покачнулась.

— Не смей трогать его, Дориан! — приказал он моему другу.

Я видел борьбу эмоций у Дориана на лице, когда он пытался решить, мог ли он нанести удар, не подвергнув опасности моего сына.

Пенни попыталась вмешаться:

— Мэттью, пожалуйста, иди сюда, — спокойно сказала она, но мальчик отказался двигаться с места. В отчаянии, она продолжила, крича: — Мэттью… сейчас же! Иди сюда!

— Нет, Мама… Дядя Дориан сделает ему больно. Скажи ему не трогать Папу, — беспокойно ответил Мэттью.

Следующие слова Пенни разбили мне сердце:

— Это — не твой отец, Мэттью. Оно лишь выглядит как он.

Тут я захотел умереть, но меня отвлекло биение гигантских крыльев. Посмотрев в небо, мы увидели опускавшуюся гигантскую фигуру. Все вынуждены были отойти, когда дракон, Гарэс Гэйлин, приземлился рядом со мной. Глядя на него, я увидел блеск в его глазах, когда он заметил изменение во мне.

— «Чего ты желаешь?» — сказал он, безмолвно проецируя мне эти мысли.