Может, они не хотят, чтобы он увидел что-то снаружи? Или чтобы его кто-то увидел?

Он часто слышал чьи-то голоса, но на глаза ему никто не показывался. Однажды ему даже почудился за портьерой звонкий голосок Кочерыжки, но, откинув завесу, он наткнулся на глухую стену. Ему слышались низкие голоса огров и другие, еще более странные, но все они доносились непонятно откуда. Может быть, в деревянных стропилах скрывались вентиляционные шахты, проводящие не только воздух, но и звуки? Если так, то обнаружить их он все равно не мог.

Когда свет начал меркнуть, а потом погас совсем, Тео испытал момент невыразимого ужаса. Он замер на месте, как мышь перед открывшейся кошачьей дверцей. Окружившая его тьма казалась осязаемой, но еще плотнее была полная, абсолютная тишина — ни шепотов, ни гула, только тишина преждевременного погребения. Тео острее некуда осознал свое одиночество в совершенно чужом для него месте.

Может, у них такие отключения в порядке вещей? Или дело обстоит намного хуже? Он не смел двинуться с места. Ему вспомнилась картинка из детской книжки: Тезей в темном лабиринте, не ведающий, что за спиной у него навис Минотавр.

Тео не знал, сколько времени длилось затемнение, но наконец свет зажегся опять, и он обрадовался призрачным голосам, как пришедшим домой соседям за стенкой.

Возвращение света и звуков не решило, однако, других его проблем. Он прошел уже столько комнат, Что мог бы погрузить редакторов «Архитектурного обозрения» в нирвану, а настоящих архитекторов — в ступор; он видел поющие фонтаны, истекающие из живых, но лишенных коры деревьев, видел толстые ковры, неохотно отпускавшие его ноги и говорившие что-то ему тихими голосами, но так и не нашел ни кухни, ни своей собственной комнаты и не встретил ни единой живой души.

Растущая паника лишила его всякой стеснительности. Он остановился и закричал:

— Кочерыжка! Кочерыжка! — Если он действительно слышал ее голос сквозь толстую стену, то и она его может услышать. — Где ты? Ау! Кто-нибудь!

— Что вам угодно? — спросил женский голос, холодноватый и собранный, как у стюардессы, зачитывающей правила безопасности скучающим командированным в самолете. Тео посмотрел по сторонам, но не увидел ничего, кроме декоративного деревца в прямоугольной кадке.

— Вы где? — на всякий случай спросил он у дерева.

Здесь, в доме. — Спокойный голос, насколько он мог судить, исходил прямо из воздуха. — Вам требуется помощь?

— Думаю, да. А вы кто?

— Хоббани этого дома. Я знаю, вы гость графа Пижмы. Чем я могу вам помочь?

Так просто? Жаль, что он раньше не додумался.

— Не могли бы вы показать мне дорогу? Обратно в мою комнату, например?

— Разумеется. — В бестелесном голосе сквозил легкий намек на то, что ему жаль тратить свое время на такие пустяки.

— А как насчет того, чтобы выйти наружу?

— Из дома? — В голосе прорезалось чуть заметное раздражение. — Прошу прощения, но без графа Пижмы это невозможно.

— Ага. — Это уже о чем-то говорит — говорит даже больше, пожалуй, чем ему хотелось бы знать. — А кухня? Вы можете мне сказать, как пройти на кухню?

— Вы хотите пойти туда пешком?

— А как еще — на роликах, что ли? Или на вагонетке? Если это недалеко, могу и пешком.

— Я перенесу ее к вам, если пожелаете.

Час от часу не легче.

— Спасибо, я лучше сам.

— В таком случае дойдите, пожалуйста, до конца коридора и поверните направо, а затем сразу же опять направо.

— Отлично. Благодарю.

— Всегда рада служить вам.

Он не слышал, как она подошла, если она это сделала, но почувствовал, как она удалилась.