– Какое длинное послание, – удивился владыка. – Вероятно, Арнфельд потратил на него несколько дней.

– Но они провели в том доме довольно долгое время, не то ли, повелитель? – почтительно напомнил адъютант.

– Да, полагаю, так.

Бесцветные глаза владыки скользнули по первым строкам дневника:

Написано Дэвидом Марком Арнфельдом, гражданином Соединенных Штатов Америки, планета Земля, 21 августа 20 года. В данный момент я нахожусь в полном здравии и рассудке, а изучение моей служебной психиатрической карты покажет, что, вопреки заявлениям властей, меня не так‑то просто свести с ума. Я хочу рассказать всю правду о деле, которое имеет отношение не только к моей расе, но и ко всем марсианам  .

– Гм‑м, – задумчиво произнес Прим‑Интеллект и поднял голову. – Надо рассмотреть вопрос о внесении изменений в его служебную карту на случай, если кто‑нибудь решит проверить ее. – Он усмехнулся. – Я благодарен мистеру Арнфельду за то, что он напомнил мне об этом!

– По‑видимому, записи представляют собой отчет о…

– Я сам могу разобраться, что к чему. Приведи сюда женщину. У меня появилось к ней несколько вопросов.

– Слушаюсь, мой повелитель. Я мигом. Адъютант выбежал из комнаты, и Прим‑Интеллект углубился в чтение.

Чтобы не упускать деталей, которые придадут рассказу правдоподобие и которые, кстати, можно будет проверить для подтверждения изложенных фактов, я собираюсь описать все происшедшее со мной, вплоть до малейших подробностей бесед и субъективных впечатлений, насколько мне удастся их вспомнить и воссоздать. Я сожалею, если в результате мой труд приобретет вид вымысла, но в любом случае я умоляю того, кто прочитает дневник, тайно отнести и передать его лично в руки Рафаэлю Торресу, отставному полковнику Служб наблюдения ООН в Бразилии (город Сан‑Паулу). И поверьте, соблюдение полной секретности просто необходимо.

Как бы там ни было, я прошу проявить небольшую терпимость. Когда‑то мне хотелось стать писателем, и я много времени проводил за бумагомаранием. А раз уж это мои последние записи и больше я, пожалуй, ничего не напишу, позвольте мне рассказать свою историю на собственный манер.

– Торрес, – задумчиво прошептал Прим‑Интеллект. – Женщина не упоминала этого имени… Ах да, он работает с марсианами… Гм‑м, тогда нам лучше побыстрее позаботиться о нем – на всякий случай.

Вновь зазвенели колокольчики. Дверь беззвучно открылась, и вслед за адъютантом в комнату вошли два охранника, между которыми шагала женщина. При более благоприятных обстоятельствах она могла бы считаться миловидной, подумал владыка; даже сейчас ее волосы, словно спутанные нити золотой паутины, переливались на свету и сияли тысячью искр. Но худое и бледное лицо портили покрасневшие от слез глаза, а тело сотрясала непрерывная дрожь.

– Кристин Хоторн, – произнес он без всякого вступления, – вы видели раньше эту тетрадь?

Его голос звучал тихо и невыразительно. В мгновение ока преобразив свои голосовые связки, он заговорил на английском почти без акцента.

– Где моя девочка? – закричала она. – Что вы с ней сделали?

– Пока о вашем ребенке заботятся, – ответил он. – И если вы будете оказывать нам содействие, его вам со временем вернут.