И нет никакой нужды караулить подступы к дому. Я думаю, таховвы сдержат свое слово. Зачем им обманывать нас? В принципе, они уже одержали победу. Но старая привычка заставляет нас держаться начеку. Мозг давно опустел – остались только привычки.

Когда таховва ушел, мы попытались обсудить ситуацию, но разговора не получилось. Киска плакала; ее трясло, из груди вырывались сухие, рвущие душу рыдания. Я попытался успокоить ее, но она вырвалась и оттолкнула меня.

– К чему все это? – спрашивала она нас снова и снова. – Нам конец! И все равно пришлось бы сдаться. Реджелин покачал головой.

– Но только не живыми, – ответил он.

– А как же Элис? Они убьют ее. Они приведут малышку под наши же окна и перережут ей горло.

– Простите меня, Крис, – сказал марсианин. – Но тогда они уничтожат оба наших мира! Я не могу позволить, чтобы из‑за одного ребенка…

– Да, сто раз да, если бы оставалась малейшая надежда! – закричала она хриплым от ярости голосом. – Но у нас нет ни одного шанса!

Лицо Реджелина помрачнело. Он замкнулся в твердыню гордости и холодно покачал головой. Я слышал о нерушимом кодексе чести марсианских воинов и знал, что Реджелин, впитавший эти правила вместе с молоком матери, никогда не сдастся живым.

– Им известно только обо мне и Реджи, – сказал я. – Но они ничего не знают о тебе, Крис. Они тебя не видели. И если мы двое сдадимся, ты можешь уйти ночью в лес…

– Откуда мне знать, что вы сдержите слово и не навяжете им новый бой!

Ее недоверие оскорбило меня до глубины души.

– Я никогда не предал бы нашей любви.

– Они все равно узнают! – закричала она. – Они будут допрашивать вас и узнают, что я на свободе.

– Но они не станут убивать из‑за этого Элис, – сказал Реджелин. – Их законы войны полны коварства, но к своим заклятым врагам они относятся с благородством.

– Нет, я не могу, – хрипло ответила она. – Я не могу уйти и оставить девочку в их руках. Реджелин взглянул на меня.

– Тогда это сделает один из нас, – твердо сказал он. – Дэвид, ты умный и ловкий человек. На твоем теле нет ран, и ты менее заметен на Земле. Если повезет, ты мог бы добраться до Торреса.

– Да, видимо, это единственный вариант, – печально произнес я.

– Дейв… нет! – яростно закричала Крис.

– Да! – ответил я, отводя от нее свой взгляд. – Прости, но другого выхода нет.

Она смотрела на меня очень долго. Потом Крис повернулась, ушла на кухню и закрыла за собой дверь. С тех пор я ее не видел.

Сейчас, наверное, полночь. Вскоре Реджи проберется в рощу, откроет огонь и привлечет к себе внимание. Пока он будет отстреливаться и менять позиции, я попытаюсь проскользнуть кольцо осады. Шансы так малы, что надежды почти нет, но мы должны пойти на этот последний шаг. Крис будет ждать здесь. Когда они придут сюда, она сдастся в плен. Я надеюсь, что, несмотря на мое бегство, таховвы оставят девочку в покое и Крис не будет думать обо мне слишком плохо.

Теперь надо спрятать эти записи. Я уже отодрал доску в полу, под которую хочу положить тетрадь. Может быть, кто‑то через несколько лет наткнется на нее и узнает правду. Может быть…

Наверное, боги сейчас смеются надо мной. Но надежда умирает последней.

ЭПИЛОГ

Прим‑Интеллект отложил в сторону потрепанную и грязную тетрадь. Он прислушался к тишине, которая клубилась вокруг, а затем встал и медленно подошел к окну.

Там, далеко внизу, на объятых ночью окраинах Сан‑Паулу виднелась высокая башня Генштаба марсианских оккупационных сил.