– На этот раз им почти удалось прорваться, – сказал я Крис. – Прости, моя радость, что я втравил тебя в такое дерьмо.

– Нет, это я втянула тебя… помнишь?

Она хотела рассмеяться, но у нее ничего не получилось. Милое лицо покрывали полоски грязи, тело сотрясала непрерывная дрожь, которую она никак не могла остановить.

– Потерпи, – сказал я. – Скоро все это кончится. Скорее всего, они заставят нас сдаться. Сопротивление бесполезно.

– Нет, – ответила она. – Нам надо стоять до конца. Лучше умереть, сражаясь, чем жить в одной из их камер. Но я надеюсь, что они отпустят Элис. И может быть, кто‑то ее приютит.

– Конечно, – с жаром согласился я. – Они отправят малышку в приют для сирот. Можешь не волноваться – об Элис позаботятся, и все будет хорошо.

– Мне бы хотелось… – Ее голос стал таким тихим, что я едва разбирал слова. – Я хочу тебя, Дейв. И мне хотелось бы иметь от тебя детей.

Наши губы слились в поцелуе. Послеполуденное солнце ярко светило сквозь выломанную дверь и осыпало блестящими искрами ее золотистые волосы. А потом мы оставили друг друга и разошлись по своим постам.

Под самый вечер, помахивая над головой белым флагом, к нам пожаловал таховва. Реджелин и я вышли на крыльцо. Крис осталась внутри, чтобы приглядывать за тылами, но она могла слышать весь наш разговор.

Пришелец спокойно сел на землю, и его странная фигура на фоне безмятежного земного леса казалась фрагментом чудовищного кошмара.

– Ваше упрямство неблагоразумно, – сухо сказал он. – Теперь уже никто не придет вам на помощь.

– Только не будьте слишком уверены в этом, – ответил Реджелин.

– Если вы хотите сказать, что успели распространить о нас информацию и мы не знаем о ваших контактах… Его голос перешел в напряженный шепот и затих. Реджелин пожал плечами.

– Можете думать все что угодно, – сказал он.

– Послушайте, – предложил я, – мы могли бы устроить обмен. Дайте нам самолет и какое‑то время на взлет, а мы вам тогда…

– Прошу вас, давайте не говорить друг другу лишних слов, – с усмешкой сказал чужак. – Я должен признать, Арнфельд, мы восхищаемся вами и вашими друзьями. Мы не питаем к вам ненависти и лишь скорбим, что вы не на нашей стороне. Но необходимость подталкивает нас к предъявлению неприятного ультиматума.

– И какого?..

– У нас находится ребенок миссис Хоторн. Мы привезли малышку Элис сюда. Если вы не согласитесь сдаться, нам придется убить эту девочку.

Я услышал позади себя тяжелый стон. У меня закружилась голова.

Таховва махнул рукой. Из‑за деревьев вышел еще один чужак. Он держал на руках Элис. Я видел, как девочка отбивалась и плакала.

– Сколько… – Горло перехватил спазм, и мне с трудом удалось произнести: – Сколько времени вы даете нам на размышления?

– Мы ждем ответа завтра на рассвете, – ответил он без всякой злобы.

Таховва повернулся и пошел прочь. Солдат снова скрылся за деревьями. Вокруг нас остались только трупы, кровь и жужжащие мухи.

Я вернулся в дом, обнял Крис, но горе превратило ее в камень.

Темнеет, а я все пишу эти последние строки. За стенами сгущается холодная северная ночь, на озере гаснут последние блики, все тише и тише шепот засыпающих деревьев, фонарь на столе едва освещает страницы. Я сижу в южной спальной, Реджелин охраняет передний вход, Крис спит на кухне – если только она действительно спит.

Никому из нас не хочется видеть остальных – великое одиночество смерти уже наложило печать на наши сердца.