|
Весь день боев не привел ни к какому успеху. Во второй половине дня ввели в бой второй батальон, но и это не дало результатов. И тут командир полка, видимо, по опыту боев за Кучерово, вспомнил о роте истребителей танков и к вечеру посылает ее в бой. То, что не смогли сделать шесть стрелковых рот, должна была непременно сделать малочисленная противотанковая рота. Это, извините, не из области фантастики, а из области самодурства командира, рассчитывавшего только на один авторитет командира этой роты Чернявского. Я должен пояснить читателям, что ни в одном из довоенных и военного времени штатов стрелкового полка вы не найдете подразделение под названием «Рота истребителей танков». Позднее появились роты ПТР (противотанковых ружей). Это понятно. А что такое рота истребителей танков? Созданы эти роты были по инициативе вышестоящих начальников. В них отбирали лучших стрелков, снабжали их бутылками с горючей смесью, ручными противотанковыми гранатами, ампулометами (были тогда такие изобретения химиков, отмененные жизнью). Имели они и противотанковые мины на веревочках, чтобы подтаскивать под самую гусеницу вражеского танка. Вот это, непонятно чем вооруженное подразделение, у нас в полку попало в хорошие руки храброго и отважного лейтенанта Чернявского и его заместителя Ищенко, отличалось своей дерзостью, но уж никак не вооружением, о котором я сказал выше. Вот именно эту роту в составе не более двадцати стрелков и бросили в атаку, как последний полковой резерв. Итог был плачевным, так как в той обстановке Чернявский и Ищенко не могли применить ни внезапности, ни хитрости, ни дерзости. Они пошли на неподавленные пулеметные точки и пали смертью героев, в том числе и сам командир, которому немцы прострелили обе ноги и хотели взять героя в плен. В последнюю минуту он взорвал в руках гранату «лимонку» и успел крикнуть: «Погибаю за Родину!» С ним погибли и те, кто пытался взять его в плен. Прекрасный сюжет для воспитания «Матросовых», но горький для полка и роты, потерявших отважного лейтенанта, который мог стать Героем с большой буквы. Но наши отцы-командиры тогда даже посмертно не наградили его хотя бы даже медалью «За боевые заслуги».
На следующий день командование решило бросить на прорыв саму морскую бригаду, так и не дождавшуюся прорыва фронта нашей дивизией. Хорошо помню очень слабую десятиминутную артподготовку, а за ней стремительный бросок моряков с криком «полундра» и… немцы в страхе бросили пулеметы и побежали в тыл! Почти без потерь моряки гнали их несколько километров и захватили господствующую высоту. Командир дивизии и командиры полков хлопали в ладоши, но и не думали выдвигать туда противотанковую артиллерию, пулеметы, саперов с противотанковыми минами. А противник подтянул к высоте танки и нанес внезапный удар по морякам, у которых, кроме винтовок, бескозырок и тельняшек, ничего не было. Матросы бросались даже на танковую броню, закрывая смотровые щели своими бушлатами и сгибая стволы танковых пулеметов прикладами. Но этого оказалось мало, и танки подминали их своими гусеницами. Нашли ли тогда виновных этой трагедии? Скорее всего, нет». [Конец цитаты.] В этом рассказе Александра Захаровича объяснить решения командования полка только тупостью уже нельзя. Ведь видно, что кадровое офицерство специально губило выделенных им солдат. В это невозможно поверить, но получается именно так. Если немцы отбили атаки двух батальонов, которые были численностью не менее 250 человек каждый, то зачем посылать в атаку еще 20 человек? Другого ответа я не вижу: чтобы полковник мог доложить в дивизию, что у него больше нет сил атаковать немцев, что он уже свой последний резерв — роту истребителей танков — в атаку послал, но безуспешно. Иными словами, чтобы начальство от него отвязалось и не заставляло воевать, не заставляло его сидеть на командном пункте, куда ненароком может залететь немецкий снаряд. Посылая на смерть своих солдат, это кадровое офицерство спасало свои шкуры. |
