Взревели мощные сирены звуковых сигналов узкой направленности, но обыватели, которым и раньше не очень-то нравились такие трюки воздушных гаишников, мгновенно увеличивали скорость и старались спрятаться за чьим-либо флайером, лишь бы не слышать этих противных звуков. Основная шестёрка и те флайеры, которые должны были их прикрывать, резко увеличили скорость и начали откровенно грубить всем подряд, но в первую очередь они старались натянуть нос воздушной полиции. Вскоре компьютер, управляющий воздушным движением, пришел в себя, но не полностью, так как подавляющее большинство воздушных светофоров разрешало двигаться только в сторону центра столицы. На пути же тех флайеров, что летели от центра по радиальным линиям, вспыхнули яркие голографические сигналы и надписи, требующие немедленно повернуть направо, ещё раз направо и лететь в центральную часть города, отчего напряжение в воздухе только увеличилось и потоки брани, на этот раз уже по радио, обрушились на головы воздушной полиции и диспетчеров.

Кое-где уже возникли заторы, флайеры стали сталкиваться друг с другом и некоторые из пилотов, плюнув на всё, начали направлять свои машины в любое место, где только можно было припарковаться, включая широкие посадочные террасы на домах, а кое-кто и вовсе совершал посадку на улицах, в парках и скверах, лишь бы не попасть в аварию. Николай вёл свою машину уверенно и напористо, но скорость пока что резко не увеличивал. Его ведомые следовали за ним по пятам. Наконец, он увидел свою первую жертву, — группу из пяти ярко-оранжевых флайеров воздушной полиции и четырёх серебристо-голубых флайеров имперской гвардии, которые устроили в воздухе импровизированный пункт проверки. Не обращая внимание на их требование снизить скорость и назвать себя и код допуска, он увеличил скорость и, поставив свой флайер на ребро, буквально продрался между большим полицейским флайером и машиной немного поменьше, сбив при этом с борта машины воздушного гаишника боковую консоль сигнального транспаранта.

От неожиданности полицейские и гвардейцы бросились во все стороны и пять флайеров, следовавшие за своим ведущим, проскочили сквозь них, словно плотвички через сеть с ячеёй на карпа. Гамлет и Прапор, чтобы не отставать от командира, тоже прошли вплотную с их машинами, сдирая с бортов не только сигнальное оборудование, но и краску. Несколько секунд как одни, так и другие, — хлопали глазами, а потом рванулись за нарушителями в погоню, оглашая окрестности громкими звуковыми сигналами. Это послужило командой к тому, что все флайеры поддержки также бросились вперёд, продираясь сквозь мобильные контрольно-пропускные пункты. Воздушная полиция и имперская гвардия помчалась за ними в погоню, а вместе с ними огромное число пилотов, в основных тех, кто сообразил, что небо над столицей в этот праздничный день открыто для гонок и они могут выплеснуть наружу весь свой азарт.

В итоге несколько сотен тысяч флайеров вместо того, чтобы лететь чинно и неспешно, как это и принято в черте города, помчались к императорскому дворцовому комплексу с такой скоростью, словно летели по междугородним трассам. В погоню за нарушителями было брошено всё, что только могло летать, включая даже складные стулья и прочие тяжелые предметы, — их бросали в пролетающие мимо балконов флайеры недовольные горожане, которые хотели полюбоваться вместе со своими гостями на световую феерию, а вместо этого увидели в небе такое безобразие.