– О чём же поведать? – «Наконец-то настоятельница заговорила о том, что её действительно волнует». – Мы столкнулись с Разрушителем в открытом бою, но, – Мегана развела руками, – ни та, ни другая сторона не одержала решительной победы. Нам не удалось уничтожить его самого, ему не удалось уничтожить нас.

– Однако он вырвался из кольца и скрылся? Следовательно, может считать это своим успехом?

– Наверное, – с самой любезной улыбкой согласилась Мегана.

– И что же произошло потом? Ты, Мег, произносила какие-то слова, я их, признаться, не очень поняла, ты только пришла в себя, потрясение, шок…

«Лукавишь, – подумала чародейка. – Всё ты отлично помнишь. Это тебя и интересует – почему считавшиеся ручными маги Ордоса и Волшебного Двора, никогда не лезшие наперекор воле святых братьев, вдруг замыслили мятеж?»

– Преподобный отец Этлау отдал приказы, которые я расценила как стремление подставить магов под удар Разрушителя, выведя из-под него самих инквизиторов.

Настоятельница кивнула.

– Я слышала это. А теперь, пожалуйста, расскажи подробнее, ничего не опуская…

Мегана усмехнулась про себя. «Ничего не упуская» – это пожалуйста. Правду говорить легко и приятно.

Она вздохнула и начала.

Её слушали внимательно, не перебивали. Несколько раз обновляли тёмный отвар в чашечках; Мегана прихлёбывала, почти не чувствуя терпкого вкуса.

Она дошла до того момента, когда Разрушитель и Этлау сошлись один на один, когда в дверь забарабанили. Не тихонечко поскреблись, как только и дерзали послушницы, – в створки колотили и кулаками, и ногами.

– Что там ещё такое? – скривилась настоятельница, и красивое лицо сделалось внезапно неприятно-злобным. – Кого-то розгами сегодня вразумлять придётся!

Вялое движение белой руки – засов отодвинулся сам собой.

Влетела Зейта, бледнее смерти, растрёпанная, глаза навыкате.

– В чём дело?! – ледяным тоном осведомилась собеседница Меганы. – Почему ты…

– Святая мать! – выкрикнула девушка, падая на колени как подкошенная. – Образ… Спасителев… кровью заплакал!

Теперь уже настала очередь побледнеть настоятельнице.

– Собери всех сестёр. – Холёные руки схватили с зеркального комода лежавший там, словно безделушка, косой крест на цепочке вишнёвых чёток. – Мегана, иди за мной.

Волшебница молча поднялась. Ей не требовалось объяснять, что случилось, она всё-таки долго оставалась «верной дщерью Спасителя».

Источающий кровь образ – верный признак великих бедствий и потрясений. Предания говорили, что так будет возвещено о скором Его возвращении; и действительно, хроники не раз говорили о «заплакавших» образах, но никогда эти слёзы не были кровавыми.

Всегда тихий, благочинный двор обители наполнился бестолково мечущимися в разные стороны монашками. Кто-то молился, упав на колени прямо возле цветника и даже не сняв выпачканных землёй рабочих рукавиц; кто-то истерично рыдал, одна из послушниц даже билась в падучей, и ей что-то засовывали в рот трое других.

– Спокойно! – гаркнула мать настоятельница так, что заставила бы устыдиться даже бывалого капитана с пиратской галеры. – Все за мной, сестры, все за мной! Во храм! За мной!

В полутёмной монастырской церкви не горела ни одна свеча.

– Как допустили?! – рявкнула настоятельница. Двое монашек подле неё немедленно хлопнулись в обморок.

– Не виноваты мы, матушка, – запинаясь, принялась оправдываться почему-то всё та же Зейта.