«А вот эту самую Тьму нельзя столкнуть с Сущностью?» — подала голос драконица.

— Знать бы, как… — вздохнул Фесс.

И в самом деле, как?

На горизонте неколебимой крепостью, несокрушимой твердыней вырастал Пик Судеб, и невольно Фесс подумал, что здесь им и предстоит, наверное, настоящий «последний бой» — просто потому, что они не смогут ни сдаться, ни покончить с собой; так и будут отходить, пока спины не упрутся в холодный камень скалы.

Проносясь над Эгестом, Аэсоннэ не таилась, и люди внизу разбегались в панике, едва завидев в небе жемчужнокрылого дракона. Большинство бросались к храмам Спасителя; небось, решили, что настал конец света, спешат помолиться в последний раз, попросить Его о снисхождении…

День вступил в полную силу, когда выбившаяся из сил Рыся опустилась среди горных отрогов. Впереди зияла пещера — драконице не требовалось карты, чтобы отыскать проход, ведущий к Кристаллу Магии.

А в проёме застыла человеческая фигура в полном доспехе; чуть покачивались перья кричаще-пышного плюмажа.

Сфайрат в очередной раз показал, что умеет предугадывать события. Он ждал их.

— Словно и не расставались, некромант.

— И тебе тоже привет, о многомудрый Сфайрат.

— Я смотрю, ты решил помириться со Святой Инквизицией? — усмехнулся дракон.

— Не с инквизицией. Только с одним из них.

— С Отступником, если быть точным, — вежливо поклонился Этлау.

— С Отступником… ох уж мне эти человеческие выдумки, — покачал головой Сфайрат. — Идёмте внутрь. Что ты хочешь сделать с этими телами, Фесс? А, понимаю — похоронить глубоко и надёжно, чтобы никто не осквернил их могилы? На этот счёт не сомневайся, я покажу тебе подходящее место…

Стиснувшиеся было кулаки некроманта разжались сами собой. Сфайрат не смеялся. Достойное погребение считалось очень важным у драконов — достаточно вспомнить галерею бывших Хранителей в глубине Пика Судеб. И сейчас ядовитый, язвительный дракон был искренен, он на самом деле решил, что Фесс совершил хоть один по-настоящему верный поступок — привёз сюда своих погибших друзей, чтобы с честью предать их земле.

— Да простит меня многомудрый Сфайрат, но Святая Инквизиция считает, что эти трое несчастных живы.

Дракон не удостоил отца-экзекутора ответом.

Прибывшие осторожно опустили тела орка, гнома и полуэльфийки на каменные ложа в глубине одного из боковых коридоров. Отец Этлау в благоговении застыл перед Кристаллом; в отличие от Фесса он не мог заметить, что сам волшебный камень светится теперь не так ярко, а поверхность его покрылась сероватым налётом, словно бы паутиной.

— Когда ты хочешь устроить погребение, некромант?

— Я… взгляни на них сам, о мудрый дракон, разве они кажутся тебе мёртвыми? Прошло много месяцев с того дня, как… как они получили свои раны. Разве труп может сохраниться так долго?

— И это говорит мне ученик Даэнура? — поморщился дракон. — Из того, что ты не заметил наложенных заклятий, не следует, что их там вовсе нет.

— А они есть? — набычился отец Этлау, словно болея за доброе имя святых братьев. — Ты, некромант, вот что… не заваливай наглухо выход, ну к ним, туда.

— Инквизитор, — Сфайрат впервые взглянул тому прямо в глаза, и Этлау, не выдержав, поспешно отвёл взгляд. — Я позволил тебе спуститься сюда, потому что всем нам осталось уже совсем немного. Но не испытывай моего терпения и не заставляй меня сделать твой земной путь ещё короче!

— Я не думаю, что нам «осталось совсем немного», — решительно проговорил Фесс.