В страхе и смотрим, что будет. Мурлыка лежит и не дышит,

Ус не тронется, глаз не моргнет; мертвец, да и только.

Вот, ободрясь, из углов мы к нему подступать понемногу

Начали; кто посмелее, тот дернет за хвост, да и тягу

Даст от него; тот лапкой ему погрозит; тот подразнит

Сзади его языком; а кто еще посмелее,

Тот, подкравшись, хвостом в носу у него пощекочет.

Кот ни с места, как пень. «Берегитесь, — тогда нам сказала

Старая мышь Степанида, которой Мурлыкины когти

Были знакомы (у ней он весь зад ободрал, и насилу

Как-то она от него уплела), — берегитесь: Мурлыка

Старый мошенник; ведь он висел без веревки, а это

Знак недобрый; и шкурка цела у него». То услыша,

Громко мы все засмеялись. «Смейтесь, чтоб после не плакать, —

Мышь Степанида сказала опять, — а я не товарищ

Вам». И поспешно, созвав мышеняток своих, убралася

С ними в подполье она. А мы принялись как шальные

Прыгать, скакать и кота тормошить. Наконец, поуставши,

Все мы уселись в кружок перед мордой его, и поэт наш

Клим по прозванию Бешеный Хвост, на Мурлыкино пузо

Взлезши, начал оттуда читать нам надгробное слово,

Мы же при каждом стихе хохотали. И вот что прочел он:

«Жил Мурлыка; был Мурлыка кот сибирский,

Рост богатырский, сизая шкурка, усы как у турка;

Был он бешен, на краже помешан, за то и повешен,

Радуйся, наше подполье!..» Но только успел проповедник

Это слово промолвить, как вдруг наш покойник очнулся.

Мы бежать… Куда ты! Пошла ужасная травля.

Двадцать из нас осталось на месте; а раненых втрое

Более было. Тот воротился с ободранным пузом,

Тот без уха, другой с отъеденной мордой; иному

Хвост был оторван; у многих так страшно искусаны были

Спины, что шкурки мотались, как тряпки; царицу Прасковью

Чуть успели в нору уволочь за задние лапки;

Царь Иринарий спасся с рубцом на носу; но премудрый

Крыса Онуфрий с Климом-поэтом достались Мурлыке

Прежде других на обед. Так кончился пир наш бедою».

1832 г.