— Безумно интересно, — сказал Андрей.

Тут Марина принесла кофе, и разговор на секунду прервался.

— А если начинать с главного… — продолжил Игорь. — Ты когда-нибудь слышал об «утраченных», или «потерянных», орхидеях?

— Их кто-то потерял? — глупо спросил Андрей.

— Они сами потерялись, — усмехнулся Игорь, садясь в кресло. Утраченными орхидеями называются такие, которые существуют только в цивилизованном мире. Нашли, понимаешь, экземплярчик в бразильских джунглях или где там еще, а потом либо забыли в каком месте выкопали, либо ни разу больше этот вид не встретили — но только человек оказывается владельцем уникального сокровища.

— Разве нельзя размножить этот цветок в условиях оранжереи? поинтересовался Андрей.

— Вообще-то, можно. Но когда вид нельзя отыскать в дикой природе, это ставит под угрозу существование и немногих окультуренных образцов. Любая случайность — и они исчезнут безвозвратно. Один из примеров — Cattleya labiata vera, родом из Бразилии. В конце девятнадцатого века эти цветы начали гибнуть в оранжереях один за другим, по неизвестной причине, и в итоге не осталось ни одного. А отыскать их заново в дикой природе не удавалось. Ну, у этой истории конец счастливый. Прошло больше пятидесяти лет, и один любитель орхидей увидел, на дипломатическом приеме в Париже, несомненную Каттлею лабиату на корсаже прекрасной бразилианки. Когда он трепещущим голосом спросил у нее, откуда этот цветок, она с легким недоумением ответила, что с её родины, из такого-то места рядом с плантациями её семьи… И великолепная Каттлея вернулась в культурный обиход. Но есть виды, которые так и сгинули безвозвратно. Поэтому орхидееведы — или как их там назвать? — буквально боятся дышать на такие цветы. Во всяком случае, стоимость некоторых видов таких «утраченных орхидей» может доходить до двухсот пятидесяти тысяч долларов. Украсть один цветок по заказу какого-нибудь калифорнийского мультимиллионера, помешанного на орхидеях — это повыгодней, чем вскрыть банковский сейф!

— Ты хочешь сказать, и в России существуют «утраченные орхидеи» такой стоимости? — недоверчиво спросил Андрей.

— Не только существуют. Их ещё и воруют. Иначе бы мы здесь были ни при чем. Скажи, тебе что-нибудь говорит имя Курослепов?

Андрей задумался, наморщив лоб.

— Вроде, мелькало где-то… — пробормотал он. — Какой-то финансовый воротила, да?

Игорь кивнул.

— Иван Вениаминович Курослепов. Мы пересеклись с ним лет семь назад, когда я ещё был на государевой службе…

В частное детективное предпринимательство Игорь ушел из «органов». Попал туда как приглашенный эксперт по средневековым редкостям — в первую очередь, немецким картам и инкунабулам, ведь он, как и Андрей (партнеры были однокурсниками), был по образованию филолог-германист — и так хорошо себя проявил, что его позвали в штат и он сделал довольно стремительную карьеру, став заниматься не только вопросами, связанными с контрабандой и хищением культурных ценностей, но и другими важными делами. Даже у Повара такое прозвище сотрудники дали генералу Пюжееву, одному из самых могущественных «серых кардиналов» могущественного ведомства — оказался на хорошем счету.