|
Наполеон в нашей версии победил, сумел удержаться в Москве. И европейская часть России превратилась во французский протекторат… Хотя да, историю Альтруистов после войны двенадцатого года ты лучше меня теперь знаешь… Или вот, погоди… Видишь ли, тридцатилетие в качестве протектората оказались не таким уж и мрачным периодом для истории России, как это принято думать в иных, избежавших подобного пути развития, реальностях. Во-первых, отмена крепостного права. Во-вторых, выборы в Конвент Управителей, как основа демократической традиции. В-третьих, переворот сорок четвертого года и двухлетняя война за независимость восстановили национальные ценности русских, национальную гордость уже на новой морально-этической основе. Опять же тайные общества, появившиеся, как фактор Сопротивления, и одно из этих обществ, Клуб Альтруистов, объединившее в своем составе лучших людей эпохи. Они возглавили правительство периода Реконструкции. Князь Трубецкой, первый президент… — Серж спохватился. — Вот снова я, — с досадой сказал он. — Хочется рассказать что-нибудь свое, новое, а получаются одни трескучие фразы. Сплошной цитатник из учебника истории для малолетних да недоразвитых. Тебе еще меня слушать не надоело? Тебе ведь, небось, ощущения подавай?
Игорь кивнул. Он понимал, как трудно Гашарти подобрать верные слова, но на самом деле ему было интересно все, что бы тот не сказал; а как помочь ему, он и не думал. Однако Серж сам нашел нужную интонацию. — Вот представь, — сказал он медленно, — ты выходишь ранним утром из коттеджа… где-нибудь под прибалтийскими соснами; вдыхаешь чистый воздух, вглядываешься в расцветающий над бором восход, ощущаешь покой, умиротворенность огромного мира. И ты знаешь, кому и чему мир этот обязан своим покоем. И вот именно в такие моменты, когда чувства обострены, когда особую индивидуальную значимость приобретает это знание; когда приходит желание привнести умиротворенность и покой в другие вселенные — вот именно в такие минуты можно почувствовать ритм, добрую пульсацию реальности Альтруистов, осознать его великое предназначение… Игорь мечтательно улыбался, слушая Сержа. Да, ему это нравилось. Он пока не имел возможности с чем-нибудь сравнить чудное видение, кратко представленное Сержем; он не мог сравнить его даже с видениями из своего прошлого: усилиями психотерапевтов они были закрыты для Игоря. Но ему не нужно было сравнивать, реальность Альтруистов устраивала его и такой, какая она есть, без всяких сопоставлений с чем-то иным: худшим или даже, может быть, лучшим в этой Вселенной. Они с Сержем в молчании доиграли партию в «съешку». Гашарти выиграл и сразу поинтересовался: — Еще по одной? Партия-реванш? Вдруг да повезет тебе сегодня… — В чем я глубоко сомневаюсь, — отозвался Игорь весело: поражение его не расстроило. — Давай местами поменяемся, — предложил Гашарти. Но начать новую партию они не успели. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату шагнул незнакомец в черном дождевике. Он откинул капюшон, под которым оказались копна длинных ярко-рыжих волос, черные мохнатые брови, бледное лицо и огромные зеркальные очки, полностью скрывавшие глаза. С дождевика текло. При каждом шаге с ботинок незнакомца летели ошметки грязи — прямо на желтый пушистый ковер. Серж, выпустив игральные кубики, вскочил: — Ты? Здесь? — Да, это я. Голос незнакомца Игорю определил для себя как «предельно низкий». Гашарти со странным выражением лица оглянулся на Бабаева, потом снова повернулся к незнакомцу: — Ты рехнулся. Есть же установленный порядок. Ты не должен был… — Они у меня на хвосте, — раздраженно перебил его незнакомец. |
