Нет, поняла Алиса, она не может вернуться в Москву и увидеть старших Сапожковых, не сможет поглядеть в глаза своей учительнице Светлане и друзьям в классе и на биостанции…

    – Аркаша! – закричала Алиса изо всей силы. Хотя отлично понимала, что, даже если Аркаша сможет откликнуться, она не услышит его голоса.

    Может, и в самом деле Аркашу тащит себе в нору какой-нибудь барсук, а пленник старается оставить следы: вот он сделал зарубку на стволе – то есть на травинке, вот он кинул камень – то есть песчинку.

    И Алиса так явственно себе это представила, что тут же помчалась обратно к дому. Как она могла потерять столько времени! Единственный выход, единственное спасение для Аркаши – стать такой же, как он, чтобы видеть все глазами лилипута. Только так его можно спасти.

    Через минуту Алиса уже была в комнате. Она метнулась к пульту, на котором все горел красный огонек тревоги, потом в другую комнату, схватила свой плащик, который сшила так недавно, потом кинулась к столику, за которым вчера вечером Пашка мастерил для себя меч. Вот он – чуть больше ногтя, – только бы не потерять его… Алиса завернула меч в плащик. Все это и еще булавка, которая пригодится в том мире, да кусочек шоколадки…

    Время шло. Уже прошло почти десять минут, как пропал Аркаша. А каждая секунда могла решить его судьбу. Алиса не стала думать – забыла ли она чего-нибудь или нет…

    Только выбегая с веранды, поняла: забыла! Обязательно надо оставить записку Пашке. Ведь он ничего не знает.

    Алиса включила видик и сказала, глядя на экран:

    – Пашка, Аркаша исчез! Я ухожу туда, чтобы его искать. Оставайся на связи – твоя помощь может оказаться решающей. Родителям – ни слова!

    Алиса выбежала к красно-белой полосатой кабине, что мирно стояла перед верандой, как пограничная будка.

    Она открыла люк и хотела было забраться внутрь. Но сообразила, что из этого ничего не выйдет. Ведь если в самом деле она станет маленькой, как Аркаша, то ее буквально погребет под собой ее нынешний костюм – брюки и куртка, носки и тапочки, наручные часы придавят ее, а заколка в коротких волосах пронзит, как сабля.

    Алиса положила заколку на траву, разулась, потом оглянулась – никого поблизости, даже любопытного Мордашкина нет. И все равно было неловко раздеваться догола. Алиса даже сделала шаг, чтобы спрятаться за кабину, – но ведь неизвестно, с какой стороны раздеваться безопаснее.

    «Алиса, – сказала она себе, – ты с ума сошла – терять время на такие глупые рассуждения! Три-четыре-пять!» Она скинула все с себя и нырнула в темное нутро кабины.

    Металл сиденья был холодный, даже садиться неприятно. Очень тесно, коленки упирались в стенку, мешал угол пульта. Главное было – не потерять то, что держала в горсточке, – плащ, шоколадку, меч и булавку.

    Алиса нажала на кнопку «Люк». Люк закрылся и чмокнул, присасываясь к оболочке. «Как бы тут не задохнуться», – подумала Алиса, но тут же в темной кабинке запахло свежими огурцами. «Странно, – подумала Алиса, – а скоро они пустят газ?» Но газа не было – только запах огурцов все усиливался, словно кто-то рядом их резал для салата.