Эя пожала плечами, не соглашаясь и ничего не отрицая. Она прошлась по комнате, щурясь куда-то в пространство за распахнутой дверью. Маати сложил руки на животе и внимательно на нее посмотрел.
— Тебя что-то тревожит.
Девочка покачала головой, но при этом еще сильнее нахмурилась. Маати ждал. Наконец Эя резко и как-то по-птичьи развернулась к нему. Она приготовилась что-то сказать, но медлила, набираясь храбрости.
— Я хочу выйти замуж.
Маати моргнул, покашлял, чтобы выиграть время, и подался вперед. Кресло под ним заскрипело. Эя стояла, скрестив на груди руки, и смотрела на него почти осуждающе.
— У тебя есть мальчик? И кто же он? — спросил Маати, и тут же спохватился. Если дошло до брака, ни о каком «мальчике» речи быть не могло, по меньшей мере надо было сказать «избранник». Эя только насмешливо фыркнула в ответ.
— Не знаю. Кто угодно.
— Любой сойдет?
— Нет, не любой. Не хочу жить с каким-нибудь огнедержцем из предместий. Мне нужен кто-то достойный. Кто придется мне по душе. У отца больше нет дочерей. Я знаю, с ним уже обо мне говорили. А он все ничего не делает. Сколько еще ждать?
Маати потер подбородок. Он вовсе не ожидал такого разговора и совсем не представлял, как себя вести. Щеки у него загорелись.
— Понимаешь, Эя-кя, ты еще молода. То есть… Молодые женщины обычно проявляют интерес к мужчинам. Ты меняешься. Насколько я помню, в твоем возрасте у людей появляются определенные чувства…
Эя посмотрела на него так, будто он выплюнул крысу.
— Я, наверное, что-то не понял, — растерялся Маати.
— Не в этом дело, — сказала она. — Я уже сто раз целовалась с мальчишками.
Щеки все пылали, но Маати решил этого не замечать.
— Ясно. Ты, наверное, хочешь жить отдельно, а не на женской половине? Если так, ты всегда можешь…
— Талит Радаани выходит замуж за третьего сына хая Патая, — сказала Эя и быстро прибавила: — Она на полгода младше меня.
Маати почувствовал себя так, будто в его руках вдруг щелкнула и сложилась головоломка. Теперь он прекрасно понимал, что к чему. Он потер колени и вздохнул.
— И, конечно же, она заела тебя хвастовством.
Эя смахнула предательские слезы.
— Ведь она младше и ниже тебя по положению. Должно быть, нашла теперь доказательство, что она не чета другим.
Эя пожала плечами.
— Или что в тебе нет ничего особенного, — мягко продолжил Маати, стараясь не обидеть ее. — Угадал?
— Не знаю, что она там думает.
— Тогда расскажи, что думаешь ты.
— Не понимаю, почему он не может найти мне мужа! Мне даже не надо будет уезжать. Иногда люди просто женятся, и все. Они годами не живут вместе, но союз уже заключен, и все о нем знают. Почему он не сделает для меня то же самое?
— А ты его просила?
— Он сам должен знать, — огрызнулась Эя, меряя шагами расстояние между открытой дверью и очагом. — Он — хай Мати. И не настолько глуп.
— А еще он не… — начал Маати и прикусил губу, чтобы не сказать «ребенок». Женщина, которой себя считала Эя, не потерпела бы такого слова. — Ему не четырнадцать лет. Мужчинам, таким, как я и твой отец, легко забыть, что значит молодость. К тому же, я уверен, что он пока не хочет выдавать тебя замуж и даже не допускает мысли об этом. Ты — его дочь. Это тяжело, Эя-кя. Тяжело терять своего ребенка.
Она остановилась и наморщила лоб. Из кроны дерева со звонким криком выпорхнула птица. Маати услышал, как захлопали ее крылья. |