Однажды ночью он пропал. Исчез. Родня говорит, что ему поручили тайную миссию. Будто бы дай-кво дал ему поручение, и он уехал в тот же день, как получил письмо. Однако посыльные утверждают, что не доставляли ничего подобного.

— Они могли просто-напросто не признаться, — сказал Ота. — Потому это и называется благородным ремеслом.

— Мы так и подумали, — сказал Найит. У него был сильный голос, негромкий, но звучный. — Позже, когда мы отправились к даю-кво, я взял список посыльных, которые приезжали в Нантани. Оказалось, никто из них не выезжал из селения в нужное нам время. Я не добился встречи с даем-кво. Но те, с кем мне удалось побеседовать, не верят, что он мог послать за Риааном.

Оте было что возразить, но он решил подождать и жестом попросил Лиат продолжить.

— Никто не связал исчезновение Риаана с бегством торгового судна гальтов, которое в ту же ночь вышло из порта, оставив на пристани половину своих товаров, — сказала она. — Никто, кроме меня. Да и я не догадалась бы, если бы не следила за всеми делами гальтов.

— Ты считаешь, он был на том корабле? — спросил Ота.

— Я в этом уверена.

— Почему?

— Слишком уж много совпадений. Капитан — Арнау Фентин — второй отпрыск сановника из Верховного Совета Гальта. Слуга Ваудататов видел, как отец Риаана жег какие-то бумаги. Он говорит, это были письма. Написанные на языке другой страны.

— Любая тайнопись покажется иностранным языком, — заметил Ота, но Лиат не унималась.

— В журнале говорилось, что корабль идет в Чабури-Тан, а затем на Бакту. Но вместо этого он взял курс на запад — обратно, в Гальт.

— Или в Эдденси. Или в Эймон.

— Ота-кя, пусть договорит, — мягко попросила Киян.

Ота заметил, что Лиат посмотрела на нее, изобразив позу благодарности. Он откинулся на спинку кресла и кивнул Лиат, чтобы та продолжала.

— Говорили, что в последние недели перед отъездом Риаан встречался с какой-то женщиной. По крайней мере, так думают его родители. Каждую неделю он по нескольку дней проводил в доме утех, который стена к стене примыкает к владениям Дома Фентинов. Семьи того самого капитана. У меня есть подтверждение всему этому.

— Я сам ходил в дом утех, — вставил Найит. — Спрашивал о женщине, которую описывал Риаан. Там нет ни одной похожей.

— Ложь получилась нескладная, — сказала Лиат. — Вся, от начала и до конца. Да, Итани. За этим стоят именно гальты.

Неважно, почему она назвала его старым, выдуманным именем — по ошибке или нарочно, чтобы напомнить о днях его юности. Результат был один. Ота глубоко вздохнул. Выдыхая, он ощутил, как в живот опускается противная тяжесть. Он столько лет опасался новых действий гальтов, что доказательства Лиат, какими бы шаткими они ни были, почти его убедили. Он почувствовал, что все взгляды обращены к нему. Маати подался вперед в своем кресле, сцепив руки на коленях. В грустной улыбке Киян были сочувствие и задумчивость. На балконе стало тихо.

— А смог бы он так поступить? — спросил Ота. — Этот поэт… Зачем ему с ними связываться?

Лиат обернулась к Найиту и кивнула ему. Молодой человек облизал губы.

— В селение дая-кво ходил я один, — сказал он. — Мать они, конечно, не пустили бы. Там говорят, что зимой накануне изгнания Риаан подхватил лихорадку. Так тяжело заболел, что едва не умер. Даже кожа слезла, будто он обгорел на солнце. Говорят, болезнь его подкосила.