Они уже поставили им преграду в Амаранте, но северные горы раскинулись широко… А армия Уэлсли, одержав триумфальную победу в Опорто, будет преследовать французов, выдавливая их, словно поршень, навстречу португальской армии. Уэлсли снова вперился взглядом в карту:

— Вы чертили это, Хоган?

— Так точно, сэр.

— И она верна?

— Так точно, сэр.

Сэр Артур был крайне недоволен. Если бы не погода, он уже сложил бы в мешок головы Сульта и его людей, но дождь чертовски затруднил преследование. Адьютантов послали с приказами подготовить британскую армию к маршу на рассвете: чем скорее начнётся, тем лучше. Раздав приказы, сэр Артур зевнул. Ему совершенно необходимо было до утра хоть немного поспать. В этот момент высокие двери резко распахнулись, и в приёмную вошёл совершенно промокший, оборванный и заросший щетиной лейтенант королевских стрелков. Увидев генерала Уэлсли, он крайне удивился, но инстинктивно встал по стойке смирно.

— О господи! — недовольно воскликнул Уэлсли.

— Я думаю, вам знаком лейтенант… — начал было Хоган.

— Конечно, я знаю лейтенанта Шарпа, — отрезал Уэлсли. — Но я хочу знать, что он здесь делает? В Испании уже нет 95-го полка!

Хоган снял подсвечники с углов карты и позволил ей свернуться в трубку.

— Это моя инициатива, сэр Артур, — спокойно пояснил он. — Я нашёл лейтенанта Шарпа и его людей, когда они блуждали в горах, и взял их под свою опеку. С тех пор он сопровождал меня в моих поездках к границе. Я вряд ли справился бы с французскими патрулями без его помощи, сэр Артур, а с мистером Шарпом мне гораздо спокойнее.

Всё то время, пока Хоган пытался прояснить ситуацию, Уэлсли буравил Шарпа пристальным взглядом.

— Вы потерялись? — весьма недружелюбно спросил он.

— Были отрезаны от своих, сэр, — ответил Шарп.

— Во время отступления к Ла-Корунье?

— Да, сэр.

На самом деле они отступали к Виго, но это было не столь важно. За долгую службу Шарп усвоил, что старшим офицерам нужно отвечать так коротко, как только возможно.

— И где же, чёрт побери, вы были последние несколько недель? — едко поинтересовался Уэлсли. — Прятались?

— Так точно, сэр, — отрапортовал Шарп, и штабные офицеры замерли, почуяв намёк на дерзость, который прозвучал в кратком ответе.

— Я приказал, чтобы лейтенант нашел молодую англичанку, которая потерялась при падении Опорто, сэр, — торопливо объяснил Хоган. — Фактически, я приказал, чтобы он сопровождал подполковника Кристофера.

Произнесённое имя прозвучало резко, словно щелчок кнута. Никто не сказал ни слова, хотя молодой человек в гражданском, который до того притворялся засыпающим от скуки, но широко открыл изумлённые глаза при первом упоминании имени Шарпа, теперь всем своим видом выразил крайнее внимание и даже выпрямился в своём кресле. Он был худощав, даже хрупок, бледен, словно боялся солнца, и что-то кошачье, почти женственное проскальзывало в его манерах. Его изящный костюм был уместен в лондонской гостиной или парижском салоне, но среди загорелых штабных офицеров Уэлсли в грязных мундирах он был похож на избалованную декоративную собачку в стае охотничьих собак.

— Так, значит, вы были с подполковником Кристофером? — прервав затянувшуюся паузу, спросил Уэлсли.

— По приказу генерала Крэддока, сэр. — Шарп вынул из сумки приказ и положил на стол, но Уэлсли не удосужился взглянуть.

— Какого чёрта Крэддок сделал это? — резко спросил он. — Кристофер даже не офицер, он, чёрт его дери, лакей из Министерства иностранных дел!

Последние слова были шпилькой в адрес молодого человека, который, вместо того, чтобы защитить «честь мундира», легкомысленно — мол, «ерунда!» — махнул рукой с аристократически тонкими белыми пальцами, а потом, заметив, что Шарп смотрит на него, сделал приветственный жест.