Провиант, который удалось донести до сторожевой башни, сложили в одном из углов руины, где Шарп мог контролировать его сохранность. Так как позавтракать ещё не успели, он распорядился, чтобы Харпер проконтролировал распределение:

— Давайте порции поменьше, сержант. Один Бог знает, как долго нам здесь сидеть.

Висенте вышел вслед за Шарпом на маленькую площадку перед сторожевой башней, с которой можно было наблюдать за передвижениями находящихся далеко внизу драгунов. Волнуясь, он бессознательно дёргал отпоровшийся кончик белого шнурка, украшавшего его тёмно-синюю форму, и всё сильнее его отрывал.

— Вчера я впервые убил человека саблей, — выпалил он и, нахмурившись, оторвал ещё пару дюймов оторочки. — Это тяжело.

— Особенно такой саблей, как эта, — кивнул на ножны лейтенанта Шарп.

Сабля португальского офицера была тонкой, слишком прямой и не выглядела прочной. Такая годилась для парада, для того, чтобы красоваться перед дамами, но не для грязной драки под дождём.

— Посмотрите на мой, — Шарп погладил висящий в ножнах на поясе свой тяжёлый кавалерийский палаш. — Он не режет, он рубит ублюдков, нанося тяжёлые удары. Этим клинком можно зарубить быка. Найдите себе палаш, Джордж. Такие клинки сделаны для убийства. А с саблей пехотного офицера можно танцевать.

— Мне было трудно смотреть ему в глаза, когда убиваешь, — сказал Висенте.

Я понимаю, — ответил Шарп. — Но вы всё сделали правильно. Думаете, лучше смотреть на саблю или штык? Но только если видишь глаза противника, понимаешь, что он собирается делать. И никогда не смотрите туда, куда собираетесь нанести удар. Продолжайте смотреть в глаза и наступайте.

Висенте, наконец, сообразил, что отрывает шнурок от мундира и запихнул висящий кончик в петлицу.

— Когда я стрелял в своего сержанта, это, казалось, происходило не со мной. Словно в театре. Но он не пытался меня убить, как тот, вчера вечером. Это было страшно.

— Проклятье, это и должно быть страшным, — сказал Шарп. — В такой драке, в темноте, под проливным дождём, много чего может случиться. Нужно действовать быстро и безжалостно, Джордж, наносить удар за ударом.

— Вы отлично сражались, — сказал Висенте печально, словно жалея Шарпа.

— Я очень долго был солдатом, а наша армия много воюет. Индия, Фландрия, Дания, теперь вот здесь.

— Дания? Что вы там делали?

— Бог его знает, — пожал плечами Шарп. — Это всё их флот. Он нам был нужен, они не захотели его отдавать, поэтому мы пошли и забрали его.

Он пристально всмотрелся в группу французов, которые, раздевшись до пояса, ниже по северному склону, ярдах в ста от опушки леса, начали расчищать площадку среди папоротников.

Он вынул подзорную трубу, которую ему дал Луис. Она была маленькая, словно игрушечная, внешняя линза свободно болталась, из-за чего изображение получалось размытым, а увеличение — вполовину от того, что давала его собственная труба, но это всё же лучше, чем ничего. Он нацелил её, прижал внешнюю линзу кончиком пальца и посмотрел повнимательнее на французов.

— Дерьмо.

— Что случилось?

— У этих ублюдков орудия, - пояснил Шарп. — Молите бога, чтобы это не была клятая мортира.

Висенте удивился и попытался рассмотреть орудие, но ничего не увидел.

— А что будет, если это мортира?

— Мы все умрём, — Шарп представил себе орудие со стволом, похожим на котёл, высоко выбрасывающее в воздух снаряды, которые отвесно падают прямо им на головы. — Или умрём, или попытаемся бежать, и нас схватят.

Висенте перекрестился второй раз за утро.