Стоя посреди двора, широко расставив ноги, Килкенни выхватил револьвер и открыл огонь. Пуля попала Содерману прямо в середину огромного живота.

На его лице появилось удивление, а затем и страх — когда он понял, что получил рану в живот. Он снова начал поднимать револьвер, но колени его подогнулись, и он опрокинулся навзничь. Револьвер выпал из безжизненных пальцев и застучал по доскам крыльца.

Перешагнув через громадное тело, Килкенни вошел в салун. Рай Питкин и Коротышка сгорбились у передних окон с винтовками.

— Бросьте оружие! — приказал Килкенни. — Расстегните пояса с револьверами. А теперь шаг назад!

Изумленные и беспомощные, они подчинились.

— Рай, — сказал Килкенни, — я тебя уже отпускал однажды, отпущу и сейчас. И Коротышку тоже. Седлайте лошадей и сваливайте отсюда. Если я еще раз увижу здесь хоть одного из вас, буду стрелять без предупреждения. Я еще вернусь в Блейзер, так что примите меры, чтобы вас тут не было!

Килкенни сгреб оружие и, пятясь, отошел к двери. Выйдя наружу, он побежал туда, где его ждали Хэтфилды.

— Вперед! — скомандовал он. — Лидж, может быть, еще жив!

— Ты можешь сопровождать фургон, — сказал Куинс, — а мы с Солом поскачем вперед.

— Давайте, — сказал Килкенни. — Удачи вам!

Бартрам не смог скрыть облегчения, когда увидел Килкенни.

— Покатились, — сказал Лэнс. — Путь далек.

— Что случилось?

— Мы выиграли еще один раунд, — пояснил Килкенни. — Теперь у нас в Блейзере вряд ли будут проблемы.

— Перкинс оказался мужик что надо, — сказал Барт. — Он просто выложил на прилавок все, что мы просили, и пожелал нам удачи. Порядочный человек.

Пыльные вихри плясали над пустыней, по которой, спотыкаясь на дорожных камнях, катился тяжело груженный фургон. Джек Моффит отвязал свою лошадь от фургона и теперь гарцевал рядом с Килкенни.

Дорога шла по краю той пустыни, которую они недавно пересекли, и ехать было намного легче, хотя и опаснее. Только сознание того, что у этой дороги ждет загнанный в ловушку Лидж, заставило Килкенни держаться именно этого маршрута.

По левую руку виднелась изрезанная линия горного хребта, а справа, по мере приближения к краю пустыни, сосны становились все реже, уступая место кедрам и чахлым кустам полыни. Часто встречались нагромождения валунов, Килкенни внимательно изучал их взглядом, хотя пока еще не ожидал неприятностей.

Джек молча ехал рядом, но Килкенни видел, что мальчишку распирает желание спросить, что произошло в салуне. Говорить об этом было неприятно, но и терзать любопытство Джека тоже не хотелось. В конце концов он нес на своих плечах ношу взрослого мужчины и заслуживал соответствующего к себе отношения.

— Была перестрелка, Джек. Есть убитые.

— Кто убит? Это ты их?

— Я убил одного… Содермана. Пришлось убить, Джек. Он был из них хуже всех, и он вытащил револьвер… стрелял в меня. Точнее, начал стрелять, но убил одного из своих вместо меня. Я хотел узнать, что случилось с другим фургоном. Ведь они могли захватить кого-нибудь в плен и держать в городе. Но Рэтклиф сказал, что Лиджа загнали в скалы и не выпускают оттуда, а Миллер и Уилсон убиты.

— О Господи! Джоди Миллер! Я его так любил! Мистера Уилсона я плохо знал, но Джоди мне всегда очень нравился. Он часто приходил к нам в гости. Он вроде был в родстве с Ма… — Джек помолчал, а потом спросил: — А остальные?

— Я отпустил их, Джек. Только велел Питкину и Коротышке уехать из наших краев. Думаю, они послушаются.

— Мы тоже спрашивали в лавке про второй фургон.