|
— Вот хады, — с чувством сказал дядька Ковтун, сплевывая в пропасть. — К перевалам прут, сволочи. Чуют, что по побережью им не пройти, там их морская пехота в лепеху раскатает, так они на горы нацелились… — Ну, в горах-то мы их запросто остановим, — легкомысленно сказал Антоха Бобров и тут же получил от командира затрещину. — Остановил один такой! У германца для горной войны особые солдаты есть, не шелупонь зеленая. «Едельвейсы», слыхал? — Нет, не слыхал, — скривился Антоха, потирая затылок. — Что еще за едельвейсы? — По-нашему, горные егеря, — буркнул командир. — В Германии ж горы, поди тоже есть. Далеко на севере поднимались к небу черные султаны дыма, оттуда доносились слабые отзвуки канонады — наши изо всех сил пытались остановить продвижение немцев к Большому Кавказскому хребту. Судя по вползавшей в долину дивизии — безуспешно. Немцы шли споро — Леха прикинул, что у перевалов они окажутся самое позднее послезавтра. — Надо наших предупредить, — сказал он. — Вон их сколько! — Надо, — хмуро подтвердил дядька Ковтун. — Так что нечего тут рассиживаться, лезем в горы! — А чего не по дороге? — спросил Антоха. — А потому что на дороге нас сверху любой увидит, — непонятно ответил командир. — Как вот мы фрицев сейчас видим… «Кто может нас сверху увидеть? — подумал тогда Леха. — Разве только свои?» Но уже к вечеру он понял, как сильно ошибался. Они пробирались по склону, прячась за стеной высоких сосен. Внезапно шедший впереди Ковтун остановился и обернулся, прижимая палец к губам. — Ш-ш, люди внизу! Осторожно приблизившись к командиру, Леха заглянул ему через плечо. К склону ущелья прилепился с десяток домиков — обычный горный аул. Над крышами домов курился сизоватый дымок. Видны были маленькие фигурки людей, снующих между дворами. — Гляди, что делают, — Ковтун выматерился сквозь зубы. Леха присмотрелся. Пятеро или шестеро крохотных человечков стучали молотками, сколачивая что-то из длинных досок. Сначала ему показалось, что они строят забор или, может быть, лестницу, но постепенно он понял, что это было на самом деле. Обитатели аула сколачивали длинные столы. — Это… для кого? — дрогнувшим голосом спросил Максим Приходько. — Не для тебя, — отрезал Ковтун. — Вон, видишь, кто там, в теньке прохлаждается? Под старым раскидистым деревом сидели на деревянных скамьях трое солдат в странной, словно забрызганной пятнами грязи форме. Без головных уборов, светловолосые, они ничем не напоминали чернявых местных жителей. — Немцы? — еще не веря глазам, проговорил Белоусов. — Они самые, — командир скривился, будто раскусив гнилой орех. — Разведчики. Местные их как дорогих гостей принимают. — Почему? — Леха, не отрываясь, смотрел вниз, на аул. В глубине души он надеялся, что это какая-то хитрость, и что сейчас горцы набросятся на наглых фашистов и скинут их в реку. — Это же предательство! — А ты чего хотел? В горах много таких, кто ждет не дождется, чтобы немцы нас с Кавказа прогнали. Их деды против генерала Ермолова дрались, понял? — Смерть гадам! — Приходько стащил с плеча винтовку. — Дурак ты, — вздохнул дядька Ковтун. — Ну, положим, разведчиков мы перебьем. А сколько в ауле домов, ты считал? Двадцать с лишком. Это значит — двадцать головорезов, которые эти горы с малолетства знают. Они, чтобы перед фрицами выслужиться, будут нас ловить, пока не поймают. Надо тебе это? Но Максим не успокоился. — Что ж нам, как зайцам, по лесу бегать? Да казаки мы или нет? Неужели мы предателей не покарав, так уйдем? К тому же ты, дядька, один трех немцев положил, а нас вон пятеро! Командир рассердился, вырвал у Максима винтовку. |
