|
Очень забавно, знаете ли, звучит. У Клейнмихеля из глаз брызнули слезы. Дайне на мгновение даже стало жаль его. — Прекратите издевательство, Хаген, — сказала она резко. — Вы выглядите отвратительно. — Что ж, хорошо, — Хаген пожал плечами и отпустил противника. — Если прекрасная фройляйн просит… Штурмшарфюрер, откинувшись на спинку стула, тяжело дышал и осторожно трогал свой покрасневший нос, как бы желая убедиться, на месте ли он. — Я всего лишь хотел доказать вам, милая Дайна, что вы развлекаетесь не в той компании. Пойдемте со мной, я познакомлю вас со своими друзьями. Мы прекрасно проведем время, и потом доставим вас домой в целости и сохранности. «Сговорились они все, что ли? — подумала Катя. — Когда же, наконец, появится Отто?» Она уже собиралась вежливо отклонить предложение Хагена, но тут в разговор неожиданно вклинился Кох. — Фройляйн никуда не пойдет, — грубо сказал он, кладя руку на запястье Дайны. — Тем более с таким человеком, как вы. Хаген повернул голову и некоторое время с интересом изучал набычившегося шифровальщика. — С каким это таким человеком? — спросил он, наконец, вкрадчиво. — С трусливым? Слабым? Некрасивым? Может быть, с просиживающим штаны в штабе? Кох смотрел на него, выпятив челюсть. Вид у него был довольно забавный. — Некультурным! — выпалил он. — Как сказал Йозеф Геббельс, когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет, — усмехнулся Хаген. — Как быстро вы сможете вытащить ваш пистолет, обершарфюрер? Дайна не успела и глазом моргнуть, как в руке у Хагена оказался парабеллум, нацеленный прямо в грудь Коха. Скорость, с которой эсэсовец проделал этот трюк, поражала воображение. — Вы же не будете стрелять? — пробормотал Кох, не отрывая взгляда от парабеллума. — Я имею в виду, по-настоящему? — Ты думаешь, дядя Хаген с тобой играет? — хмыкнул эсэсовец. — Нет, мой дерзкий дружок, сейчас у нас все взаправду. Знаешь, что со мной будет, если я пристрелю тебя здесь? Мне не дадут орден. Жаль, конечно, но я без него как-нибудь проживу. А как ты проживешь с дыркой в правом легком — я не знаю. Лицо шифровальщика посерело и стало похоже на кусок заплесневелого сыра. — Не надо, шарфюрер, я прошу вас… Уберите пистолет, пожалуйста… Хаген любовался его страхом. — Уберу, — сказал он, наконец, — если ты извинишься за то, что назвал меня некультурным. — О, — с облегчением вздохнул Кох, — я, разумеется, приношу вам свои самые искренние извинения! — И признаешь, что ты всего лишь маленький и трусливый штабной засранец. — Я… — Кох бросил быстрый взгляд на Дайну. — Нет, шарфюрер, мы так не договаривались! — Как хочешь, — Хаген щелкнул предохранителем. — Господи, — сказала Дайна, вставая. — Как все это глупо! Уберите свой пистолет, Хаген, и пойдемте к вашим друзьям. — Что ж, благодари фройляйн, маленький ублюдок, — парабеллум Хагена с той же фантастической быстротой скользнул в кобуру. — Прошу вас, Дайна. Кох сидел на стуле, неестественно прямой и бледный. По щеке его медленно стекала слеза. Хаген, галантно поддерживая Дайну за локоть, провел ее в дальний зал. Там было почти пусто; молчаливый Петр вытирал тряпкой зеленую доску, на которой мелом был написан счет предыдущей игры, похожий на медведя Бруно кружил у стола, выбирая позицию для удара, а светловолосый спокойно пил свое пиво. — Ты где застрял, висельник? — начал, было, Бруно, но, увидев Дайну, осекся. — Эге, да ты не один! — Прошу извинить нашего друга, фройляйн, — светловолосый поставил кружку на стол, не торопясь, подошел к Дайне и, взяв ее ладонь, поднес к губам. |
