Смерть короля, такая смерть, не остановит войну, но она даст им время. Как и сказала Вивьен, смерть Носферуса деморализует клан, а смерть короля, сделает это вдвойне. Они получат время, и гнев всех кланов, многократно усиленный. Ибо испокон веков, заведено — Носферус и Король, в битве двух, избирается всегда. Кто остался на ногах, чьё сердце бьётся, титул тому принадлежит и титул и власть. А они убьют короля, как бешеную собаку, толпой, впрочем, особого выбора всё равно нет. И не факт что получится. Король не дурак, он окружён лучшими из своего клана, возможно, с ним есть и другие, возможно, самые опасные из всех. Есть все шансы, что в охоте на короля, её клан потеряет ещё семь вампиров и своего Носферуса. Что ж, выбор не велик, им нужно время. Едва падёт король или будет истреблена команда Штыка вместе с ним самим — они покинут город. Минут пять, Лена звонила всем, кто не был задействован в предстоящей операции и находился в городе. Как только она сделает второй звонок и скажет всего одно слово, вампиры последнего клана начнут покидать Ленск. Они встретятся за городом и исчезнут, продолжая собирать остатки клана по всему миру. Они будут всегда в движении и, собрав всех, начнут охоту на иные кланы. Они истребят всех вампиров, всех, кто будет против них.

Война вампиров, вопреки всем правилам Нортумеса, превратится в партизанскую битву по всей планете, только вот как отреагирует Нортумес? Будет ждать решения Создателей? Или они знают, что Носферату мертвы? Или же Вивьен права и Создатели живее всех живых, наблюдают за сражением и чего-то ждут. К чёрту, слишком много переменных. Нужно просто действовать.

Лена посмотрела в зеркало заднего вида. Простое, не слишком даже привлекательное лицо, голубые глаза, пусть это просто линзы, но глаза красивые. Она ничем не выделяется, обычный человек. Как её угораздило вдруг стать важной фигурой в войне сказочных существ, да ещё и узнать, что мир далеко не так прост, каким виделся ей всю её жизнь?

Нортумес, некроманты, магия, вампиры, эльфы, гномы…

— Дурдом какой-то. — Произнесла она, поворачивая ключ в замке зажигания…

Штык сунул телефон в карман. Выглянул в окошко давно заброшенного тепловоза, вроде тихо, рельсы травой поросли — не видно их практически. Вагоны ржавые, облезлые все.

— Чё ты там палишь?

Штык повернулся, присел на корточки.

— Да так, Шкет, семки есть?

— На. — Шкет отсыпал из кармана горсть. Штык кивнул, стал лузгать их и на пол поплёвывать.

— Колян. — Позвал Штык. Колян, сидевший у стены на корточках, глуповато ухмыльнулся в ответ. — Н-да, шторит его жёстко.

— Ну, а на хуй ты ему косячок дунуть дал? — Шкет поднял бутылку и налил в две рюмки из трёх, подкурил сигарету — закуской будет. — Давай, ещё по одной.

— Чё? Очко жмёт братан?

— Жмёт. — Согласился Шкет, поднимая рюмку. — А у тебя нет?

— Ну, так-то да. Но я ж Носхератор, мне типа признаваться нельзя.

— Ленке же сказал.

— Так бабе своей чё бы и не сказать?

— В смысле?

— Ну, — Штык поднял рюмку, слегка покраснев, — как? В будущем, типа, но ты, если чё — Шкет, я сразу говорю, Ленка моя. Ебало вырву если чё, сечёшь?

— Я женат, мне как-то пофиг.

— Чёт я не заметил, когда ты там с шалавами кувыркался.

— С шалавами не считается. Это для душу. Ну, будем.

— Давай. — Выпили, покурили. — Чёт всё равно страшно пиздец.

— Тебе ж признаваться типа нельзя?

— Братанам если, то можно.