|
Статхэм-Пэлтроу небрежно хлопнул себя по карману. — Парализатор. Я не сторонник насилия, Мондрагон. Сантьяго почувствовал, что у него из-под ног выбили последнюю опору. Парализатор годится, чтобы вывести из строя одного человека — и то при определенном умении. А если охраной оцеплен весь этаж, то самое большее, на что можно рассчитывать, имея парализатор, — это эффектное самоубийство. Он отшвырнул свою мятую пижаму и поплелся за Гарольдом. — Сюда, сэр, — вежливо подсказал охранник Статхэму-Пэлт-роу, открывая перед ним дверь. Мондрагона он по-прежнему игнорировал, хотя и не забыл пропустить его вперед — как предположил Сантьяго, исключительно из соображений безопасности. — Добрый день, Саманта. — Гарольд быстрым шагом вошел в лабораторию и направился к столу, за которым сидела полковник Каррингтон. — Что у вас тут происходит, черт возьми? Мондрагон остановился на пороге, с облегчением отметив, что секьюрити не стал входить вслед за ними. Лаборатория состояла из двух помещений. В первом располагались стол, блестящий зеркальный шкаф и кресло из пеномассы, в котором скучал молодой атлет в серо-голубой форме и темных очках. Второе помещение, куда большее по размерам, находилось за закрытой стеклянной дверью; через матовое стекло просматривались смутные контуры какого-то массивного устройства. — Рада вас видеть, Гарольд. — Каррингтон поднялась из-за стола и протянула абэтэшнику толстую руку. — Ба! Какая неожиданность! Вы освободили нашего буяна? Ну вот и все, подумал Сантьяго. Сейчас все разъяснится. Меня опять арестуют, и моя последняя попытка хоть что-то изменить в этом дерьмовом мире окажется такой же пустышкой, как и все предыдущие. — Не буяна, а секретного сотрудника АБТ! — произнес он внятно, подходя к столу, за которым возвышалась Саманта. — Гарольд, объясните полковнику ситуацию. Хорошо бы на столе у нее лежал пистолет, подумал Сантьяго тоскливо. На самом углу, как иногда бывает в фата-морганах… Мне осталось бы только схватить его и всадить пулю в грудь развалившегося в кресле атлета, а потом приказать этой ведьме освободить Ивана. Правда, остается еще Гарольд, но он, как выяснилось, не любит насилия… Никакого пистолета на столе у полковника Каррингтон, разумеется, не оказалось. Зато в зеркальном шкафу обнаружилось нечто иное, чего Сантьяго не увидел сначала, поскольку этот предмет был заслонен от него спиной Статхэма-Пэлтроу. Бутылка виски. Наполовину пустая, с косо навинченной жестяной пробкой. Дешевый ячменный бурбон “Джим Бим” — Мондрагону никогда не нравился его вульгарный вкус. Но сейчас лучшего подарка судьбы нельзя было и желать. — Вы позволите? — спросил он, открывая шкаф и протягивая руку к бутылке. Каррингтон поджала губы. — Это виски мне не принадлежит, Мондрагон. Объясните лучше, что означает вся эта чушь о секретных агентах? — Мистер Мондрагон действительно оказывает кое-какие услуги Агентству по борьбе с терроризмом, — любезно ответил Гарольд. — И мне, безусловно, очень хотелось бы узнать, по какой причине его держали здесь связанным и взаперти, но прежде всего расскажите мне о террористе. Где он, кстати? — Ну, я все-таки хлебну, — объявил Мондрагон, прикладываясь к бутылке. Никакого стакана на столе он не заметил, поэтому по приобретенной в России привычке решил выпить из горлышка. Глоток ячменного напитка скатился по пищеводу и вспыхнул в желудке ярким горячим пламенем. |
