А в кабинете у регента (читай диктатора) с самого утра творился гибрид лупанара с бедламом, объятый пожаром во время наводнения. Помимо самого генерал-полковника, вынужденного руководить страной, проигрывающей войну против превосходящего противника, там же присутствовали министр-президент (премьер-министр) Цислейтании Макс Владимир фон Бек, министр иностранных дел Алоиз фон Эринталь, а также наследники покойного императора (чтобы им пусто было): младший брат Фердинанд Карл и племянник Карл Франц Иосиф. Оба этих боковых побега на почти засохшем дереве рода Габсбургов подходили для занятия престола в воюющей стране примерно так же, как кони для хорового пения. Сорокалетний Фердинанд Карл не состоял в пристойном для престолонаследника браке и не имел детей, но был обременен туберкулезом, отчего часто терял сознание, а также запутался в длящейся с 1902 года внебрачной связи с простолюдинкой Бертой Грубер. А Карл Франц Иосиф и вовсе являлся девятнадцатилетним юношей, то есть до наступления возраста двадцать один год считался несовершеннолетним, а следовательно, в течение еще двух лет нуждался в опеке регентским советом.

– Давайте говорить по существу, господа, – в самом начале встречи сказал Франц Конрад фон Хётцендорф, – война, которую Австро-Венгерской империи объявил Континентальный Альянс, наша армия уже проиграла, даже при том, что ни один германский солдат в бою еще не побывал. Сразу скажу, что у нас нет никакой возможности переломить ход боевых действий. Русские, отказавшись от мобилизации и сосредоточив напротив наших границ одни лишь части постоянной готовности, опередили нас в развертывании, а также их армия превзошла нашу в качестве вооружения и уровне боевой подготовки. За несколько минут до смерти покойный император Франц Фердинанд побывал у меня в этом самом кабинете и высказал пожелание, чтобы наше правительство как можно скорее, пока война не разорила Центральную Венгрию, Богемию, Моравию, Верхнюю и Нижнюю Австрию, подписали акт о капитуляции перед Континентальным Альянсом. С болью в душе я был вынужден согласиться с Его императорским Величеством, потому что если посмотреть на ситуацию здраво, то эта война была проиграна нами еще до ее начала.

– Да, так и есть, – подтвердил Алоиз фон Эренталь, – с того момента, как от нас отшатнулся кайзер Вильгельм, вокруг Австро-Венгерской империи стала складываться обстановка все большей политической изоляции. Сначала из-под нашего контроля ускользнула Сербия, потом Болгария, румынский король был скорее лоялен Берлину, чем Вене, а наши ситуативные союзники – Британия, Франция и Турция – думают больше о своих интересах… При этом наш бывший союзник Германия теперь смотрит на нас как на будущую добычу. Кайзером Вильгельмом овладела идея загнать под свой скипетр всех немцев, так что кто бы ни наследовал злосчастному Францу Фердинанду, титул австрийского императора и, соответственно, земли Верхней и Нижней Австрии он в добровольно-принудительном порядке должен будет уступить германскому кайзеру. Когда-то Австрия вместе с Пруссией и Россией на троих разделили Речь Посполитую, и вот теперь настало время, когда делить будут уже нас самих…

Злобно осклабившись, Франц Конрад фон Хётцендорф сказал:

– По плану Михаила-Завоевателя, из тела Австро-Венгерской империи будут выкроены два независимых королевства: Чехии, включающей Богемию и Моравию за вычетом земель, населенных преимущественно немцами, а также Венгрии, от которой отрежут Трансильванию и территории, населенные славянскими народами. Все остальное будет разделено «по справедливости» между победителями и их союзниками. Русские возьмут себе Галицию, Буковину и Словакию, румынам обещана Трансильвания, сербам – Босния, Герцеговина и населенные этим народом земли Хорватии. На Триест, Тироль и остальные территории, населенные славянами-католиками, претендует Италия… Предотвратить такого развития событий мы не сможем, а следовательно, прежде чем что-нибудь делать, надо понять, стоит ли вообще сотворять из присутствующих здесь осколков династии калифов на час только ради того, чтобы польстить их самолюбию?

После этих слов военного диктатора на несколько минут настала тишина, которую нарушил министр-президент Цислейтании.