«Давай!» — скомандовал Сашка, одновременно уходя с линии прицеливания. Вауыгрр прыгнул вперед, тут же отскочил назад, а улица огласилась диким, отчаянным воплем. Один из негров — тот самый, что вытащил пистолет, — валялся на земле, бросив оружие и зажимая руками окровавленный пах. Этот вопль отвлек внимание от охотника, который легко, словно танцуя, подался вперед слитным, плавным движением, тронул горло одного, снова переместился… Противник рухнул с разбитым кадыком, а Сашка уже перетек в другое место, дав возможность обоим клинкам пройти справа и слева от него. Взмах рукой, в которой возник веер дао… Булькнув фонтаном крови из разорванного горла, упал еще один чернокожий и забился на мостовой, заскреб по ней скрюченными пальцами.

«Я сейчас возьму еще одного, а потом прослежу, чтобы самка не убежала!»

«Займись ею, Серый брат, не отвлекайся. Я здесь и сам управлюсь. Одного буду живым лепить…»

Волк метнулся к начавшей было вставать юной мотоциклистке, ударил ее грудью и заставил снова лечь наземь. Сашка крутнулся на месте, легко ушел от удара ножом, подсек ноги другого противника и, пока тот падал, снизу вверх выстрелил кулаком под челюсть чернокожего толстяка с выкидушкой. И сам испугался, увидев то, что произошло в момент соприкосновения его руки с лицом негра…

Кольцо кардинала ди Сеньи, которое охотник так и не снял с пальца, вдруг вспыхнуло нестерпимо-ярким белым светом. Чернокожий здоровяк взревел голосом, в котором уже не было ничего человеческого, отшатнулся и схватился за лицо, с которого, словно шкурка с перезрелого фрукта, начала сползать кожа…

Ногой Сашка отправил упавшего в глубокий нокаут и теперь с изумлением наблюдал за происходящими с толстяком метаморфозами. Кожа слезала уже не только с его лица, а и со всего тела, обнажая длинную черную шерсть. Челюсти вытянулись, появились клыки…

«Враг-медведь!»

«Мать моя! Негр-берендей!»

Одним движением охотник перебросил веер в другую руку, одновременно выхватывая меч. Медведь зарычал, взмахнул лапами, но человек легко поднырнул под удар огромных когтей и вонзил клинок точно в сердце зверю. Тот рухнул, словно подрубленное дерево, несколько раз дернулся и затих.

Сашка достал четки и бросил их на потерявшего сознание последнего противника, оставшегося в живых. Починенные после охоты на вампала четки упали на ноги лежащего и, точно змея, с Шуршанием поползли, обвивая его по рукам и ногам. Через мгновение пленник был спутан несокрушимыми узами, разорвать которые было не под силу никому из младшей нечисти…

«Брат, прости, — принеслась мысль Вауыгрра. — Не знаю, что это со мной случилось, но этих оборотней я не почувствовал».

Сашка ощутил, как винит себя волк, и, подойдя, потрепал его по лохматой голове:

«Не переживай. Перелет, незнакомая обстановка, — он оглянулся, обозревая поле боя, и его рука вцепилась волку в загривок. — Смотри, Серый брат!»

С убитыми творилось нечто невообразимое. Они менялись. В посмертной трансформации не было ничего необычного: это происходило почти со всеми оборотнями, но… Люди, лежащие на мостовой, трансформировались в животных!

«Вот это да! Это что же: животные-оборотни?!»

Вауыгрр вдруг напрягся:

«Что-то такое… подобное… видел когда-то кто-то из моих предков, — пришла его неуверенная мысль. — Но это было так давно, что я уже не могу понять кто…»

«Вот что, Серый брат. По-моему, пора нам посоветоваться с нашими инквизиторами. Может, они объяснят, что это было?»

Подобрав с земли ремень одного из этих странных оборотней, Сашка скрутил руки негритянке, затем рывком поднял ее на ноги и толкнул к машине:

— Шагай.